Позволь взглянуть на тебя иначе (СИ)

— На сегодня достаточно боли, — ледяным голосом начала Царица. — Отнесите Локи в его покои и позовите лекаря. Я приду туда, как только поговорю с мужем.

Когда чьи-то руки грубо подняли его с пола, Локи потерял сознание.

***

Проснувшись, Локи обнаружил, что лежит под незнакомой белой шкурой; длинная мягкая шерсть щекотала его подбородок. Попытка подняться с кровати обернулась вновь вспыхнувшей в повреждённых ребрах болью. Раздосадовано фыркнув, Локи осторожно опустился на кровать и, пока тело с облегчением погружалось в тёплую мягкость, начал изучать обстановку вокруг.

И тут же узнал свои покои — знакомое очертание столбика кровати, тяжёлый исписанный резьбой сундук под окном напротив — когда Локи был совсем маленьким, его мать привезла ему этот сундук из Ванахейма, — любимый стол из чёрного дерева, едва освещённый слабым огнем, пылающим в камине. Пламя отбрасывало глубокие тени, рисуя ими на мебели зловещие видения и силуэты по всей комнате. Что-то было не так, заметил Локи, но разглядеть в этой полутьме, что именно, он не мог. Взмахнув на пробу рукой, он выпустил слабенькое заклинание, приказывая огню разгореться ярче. На кончиках его пальцев зеленью вспыхнул сейд, и от вспыхнувшего в камине огня разлетелись цветные искры, заливая комнату волшебством мерцающих огоньков. И Локи, удивлённый сработавшим заклинанием и тем, что его магия была на месте, смог наконец оглядеться.

Полки, всегда прогибающиеся под весом всевозможных ценных и редких книг, которые Локи собирал больше тысячелетия, сейчас опустели, стол, заваленный картами и обрывками бумаги, сиял чистотой, крышка резного сундука распахнута и зияет пустотой, как пасть изготовившегося сожрать свою добычу зверя. Из комнаты пропали все его вещи, осталась одна только тяжёлая мебель, напоминая скелеты, раскиданные по опустевшему полю боя. У Локи всё поплыло перед глазами. Он ведь хранил здесь самые настоящие сокровища — редкие книги с заклинаниями и волшебные артефакты, травы и зелья. И всё исчезло. Пропали годы трудов.

Закрыв глаза, трикстер попытался подавить сковавший горло всхлип, но грудь сдавило так сильно, что сдержаться не было сил. И словно только и выжидая какого-либо звука, в комнату влетела Царица, золотой подол её юбки шуршал при каждом шаге.

— Локи, — встревоженная болью на его лице, тихо произнесла она, усаживаясь на край постели. Она дотронулась до его лба и щеки холодными пальцами, проверяя, нет ли у него жара, как делала, когда он был ребёнком.

— Почему? — проскрежетал Локи и тяжело сглотнул, избавляясь от заставляющих дрожать голос эмоций.

Изогнув брови, королева пыталась понять, о чём спрашивает её сын, а затем к ней пришло понимание, и она с грустью оглянулась вокруг.

— Один совсем обезумел, когда ты… упал. Он велел, чтобы из твоих покоев убрали все твои вещи. Мне удалось спасти некоторые из них, в основном заметки и карты. Большая часть книг где-то в библиотеке, а остальные, боюсь, уничтожены.

Царица смахнула со лба Локи чёрную прядь и, взглянув на неё из-под век, трикстер увидел, что она смотрит на него с теплом и любовью, смотрит так, как может только мать, и он понял, что гнев, виденный им тогда, был направлен не на него, а на Одина. И зная, что она всё ещё любит его, он почувствовал, как немного встрепенулось сердце. После всего, что он сделал, она по-прежнему считает его своим сыном.

— Было бы проще меня просто казнить, вместо этого фарса, — Локи подался навстречу прикосновению, приникая щекой к мягкой ладони.

— Как ты можешь так говорить! — воскликнула Фригга. — Я умоляла его этого не делать. Не отказывайся от своей жизни так легко, многие будут скорбеть о тебе.

— Многие? — фыркнул маг. — Им было бы лучше без меня.

Локи подумал о Тони и об угрозах Одина. Он же знал, что его общение с гениальным изобретателем ставит того под угрозу, но пренебрёг опасностью. Его отношения с Тони позволили ему вновь почувствовать себя живым, желанным и любимым. Наконец-то появился человек, который ценит Локи только за то, что он — Локи, а не принц Асгарда, брат Тора или сын Одина. С Тони ему не приходилось изображать интерес к беседе или выдавливать из себя неискреннюю улыбку, потому что человек заставлял его улыбаться и слушать, затаив дыхание, когда рассказывал историю или пускался в объяснения об ещё одном невероятном проекте. Они были равны, они были сообщниками, и Локи это ценил. Но теперь из-за связи с бывшим принцем, Тони превратился в марионетку в замыслах Одина, и Локи никак не мог этому помешать. Кроме того, если Один не солгал, если и правда отправил Эйр с эликсиром, способным продлить жизнь смертного, то Тони дойдёт до обвинения во всём Локи и возненавидит его. А его ненависть разобьёт Локи сердце.

— Это неправда! — строгим голосом, который она всегда использовала, когда её дети вели себя глупо, опровергла его слова Фригга. — Ты волнуешься за своего смертного, это понятно, но я заставила Одина пообещать мне, что он не причинит ему вреда.