Позывной ’Грэй’

Для меня это означало только одно — берлессы подчищают хвосты, и больше ни о какой независимости Северо-Боровинской области речи быть не может. Берлессы столько бабла ввалили в нашу несостоявшуюся республику, столько людей положили, что исход был предсказуем.

Я не был против берлесского гражданства, я боялся, что меня взорвут точно так же, как Кудряшова. При этом могут пострадать Микола и Даша — единственные люди, за кого я теперь беспокоился.

Нужно было выходить из этой войны. Только как?

Глава 44. Анна

Серёжа ушёл, а я не знала, что и думать. Я надеялась, что после разговора с ним, меня перестанет мучить совесть и страхи, но в голове появилось ещё больше вопросов, чем ответов.

Что это вообще было?

Кто этот странный Серёжа?

Куда он ушёл?

Вдруг ему действительно удастся бежать, а я так категорично отказалась от побега!

Дура! Что я за дура?

Меня снова накрыло отчаяние. Оно продлилось недолго. К решётке подошёл солдат, заставив меня напрячься.

— Эй, мадмуазель! Спать ложись, я свет выключаю! Если надо посикать, то самое время! — крикнул он мне. — Тревожить тебя никто не собирается, так что отбой!

Я действительно очень сильно хотела писать. При Серёже постеснялась просто садиться на унитаз.

— Может, отвернётесь тогда? — обратилась я к солдату, который будто бы ждал, когда я улягусь.

Он отошёл от решётки, и я скорее бросилась к унитазу. Наклоняться было больно. Два пинка по рёбрам давали о себе знать. Синяков не было, как у Серёжи, например, но болело сильно.

Я успела лечь в кровать, когда свет в камере погас. Час назад так хотелось спать, а теперь сон не шёл. Серёжа занял все мои мысли.

Симпатичный. Он мне понравился. Жалко, что его убьют. Всех, кто мне понравился на войне, убивают. Наверное, не стоит больше знакомиться с кем-то, чтобы потом не плакать?

Меня держат в одиночной камере. С кем я тут могу познакомиться? Да и жить мне осталось недолго.

Кое-как уняв сумбур в голове, я уснула.

Проснулась рано. Только рассвело. Меня и правда никто не тревожил ночью. На цыпочках я подкралась к решётке и выглянула в коридор.

Обзор был небольшим, но мне удалось увидеть охранявшего меня солдата. Сидя у стены, он спал.

Я надеялась расспросить у него о своей дальнейшей судьбе. Вдруг он что-то знает. Хотя бы о том, будут ли меня кормить? Боязно стало его будить, поэтому я вернулась в постель, да и босые ноги мёрзли на кафельном полу.

Кровавые разводы на белоснежной плитке и грязная, вонючая одежда, оставшиеся после Серёжи, вернули меня к нему. Он ещё жив? Или уже нет?

В коридоре послышались тяжёлые шаги, и я села, прижав одеяло к груди, напрягшись всем телом.

— Хуле ты дрыхнешь, дебил, блять! — раздался в коридоре грубый мужской голос. — Комбат тебе яйца оторвёт! — Далее послышался второй невнятный голос и какая-то возня. — Открывай, давай резче!

Камеру открыли, и молоденький солдат вошёл ко мне с подносом в руках.

— Ваш завтрак, мадам! — бросил он, поставив поднос на стол, и быстро ушёл.

Боже, это всего лишь завтрак!

Перловая каша? В последний раз я её ела в школьном лагере. Я помнила, что это было вкусно!

Я решила не рассиживаться. Наспех поела, съев всё до крошки, ведь неизвестно, будут меня ещё кормить или нет.

Примерно через час ко мне пришёл новый посетитель. Взрослый мужчина в очках и военной форме. На шее у него висел стетофонендоскоп, в одной руке он держал пластиковый планшет, а в другой маленький чемоданчик. Это врач — догадалась я.

Его появление меня тоже испугало. Сепаратисты будут ставить на мне опыты?

Мужчина представился доктором и справился о моём здоровье, а потом объяснил, что просто проведёт стандартный осмотр, чтобы избежать эпидемии в расположении, на случай, если я чем-то больна. Я уже слышала про лихорадку, поэтому позволила мужчине себя осмотреть, взять мазок из носа и кровь из вены.

Ничего странного или необычного я не заметила. Врач заверил меня, что все мои рёбра на месте, и оставил мне таблетки обезболивающего. Раз бандиты меня лечат, значит, не собираются убивать? Это меня немного успокоило.

Ещё через какое-то время пришла Даша. Она принесла с собой мой рюкзак и постиранную одежду.

— Одевайся, жаба! — швырнула она мне всё это на кровать. — Побудешь сегодня моей рабыней! Разомнёшься немного!

Не задавая лишних вопросов, я быстро собралась. В своей прежней одежде я чувствовала себя лучше и уверенней. Даша привела меня в туалет. У стены стояло ведро, тряпки, перчатки и чистящий порошок — такой знакомый наборчик.

— Вымоешь тут всё, мадама! И ещё две параши на первом этаже!

Господи, я и здесь должна драить толчки?

— А у вас нет какой-то другой работы? На кухне, например? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Мы не допускаем гражданских к приготовлению пищи, — устало и нехотя ответила Даша.

Тварь!

Как же я ненавидела её сейчас! Взять бы ведро и уебать им по самодовольной роже этой мрази! Она убила Берту! Мою Берту! А теперь издевается надо мной?