Позывной ’Грэй’

Но Нюрка не спешила уходить из моей головы. Я пытался сосредоточиться на завтрашнем наступлении, но все мои думки возвращались к девушке. Вот уж правду говорят, что все рыжие — ведьмы.

Я оправдывал себя тем, что просто мало общался с женщинами в последнее время, вот Анна и показалась мне неебически красивой. Что в ней особенного? Да ничего. У Даши хотя бы характер есть, а у рыжей что? Тупая и никчёмная баба.

Которая забралась в мою голову.

Я промаялся до четырёх утра, но так и не уснул.

Всё думал, что мне теперь делать с этой Дюпон? Отпустить я её не мог. Шантажировать с помощью Анны её папашу? Я не верил в то, что эта затея имеет смысл. Если Дюпон отпустил дочку на войну, значит, ему просто похуй на неё, и её жизнь ничего не решает. Слишком много поставлено на карту, чтобы Андре сжалился над своим ребёнком. Нюрка сыграла свою роль в делишках папаши. Если с ней что-то случится, СМИ снова раскачают тему о том, что полковник Грэй бесчеловечен. Обязательно скажут, что я насиловал рыженький ни в чём не повинный цветочек, а потом замучил его до смерти голодом и побоями.

Мне-то похуй, а вот девочку жалко.

И больше ничего.

Пусть пока побудет у меня. Я найду ей применение обязательно.

Воевали мы почти двое суток. Северяне стояли насмерть, как и мы. Поддержка с воздуха облегчила нам задачу, но всё равно бой вышел страшно жестоким.

Добили, сколько смогли догнать, выстроили оборонительную линию на позиции, и только после этого пересеклись с Барсовым.

Он встретил меня со своей фирменной ухмылочкой и коробочкой берлесских конфет.

— Где твоя дикарка, Грэй? — поинтересовался Антон, шаря взглядом по моим бойцам. Не найдя Дашу, он вопросительно уставился на меня. — Жива?

— Дома оставил, — пожал плечами я.

— На, вот, передай ей гостинец! — протянул он конфеты мне. Я закинул коробку в машину и вернулся к Антону. — Я тут случайно узнал, что у тебя пленница заморская появилась? — издалека начал Барсов.

Сука, уже настучали! Ох, поймать бы эту крысу! Отрицать что-либо или врать было низко.

— И чё? — огрызнулся я.

— Через плечо! Отдай её нам? А?

— Да это с хуя ли, товарищ полковник? Пойдите и сами себе наловите!

— Я так и знал, что ты по-хорошему не согласишься, Грэй, — заржал Антон. — Мы ведь и отобрать можем? М? Что скажешь?

Он мог. Я знал, что мог. Но я не должен был терять лицо на ровном месте. Я перед Кудряшовым не ссал, и перед этим щеглом не собирался! Дам слабинку, Барсов мне свой хер берлесский прямо в жопу затолкает!

— А ты попробуй, Антошенька! — оскалился я в ответ. — Ты чё, сука, думаешь, я берлессов боюсь?

— Ты же тоже берлесс, Котов? Херню не мели!

Это так, только Барсов один хер считает, что берлесские берлессы берлессее кижанских.

— Я кижанин! Усёк?

— Ладно, Грэй, не кипятись! — Антон провёл языком за нижней губой, собираясь с мыслями. — А если поменяться? По-честному?

— В смысле? — спросил я, хотя мне было неинтересно.

— Война здесь скоро закончится. Хочешь выйти из игры вовремя?

— Каким образом?

— Получишь берлесские документы и растворишься в толпе беженцев. Сестрёнку найдёшь, начнёшь новую жизнь. И зазнобе твоей пропуск на гражданку организуем.

Я понимал, о чём говорит Барсов. То, что казалось мне несбыточной мечтой, прямо сейчас держал в своей руке этот мужик.

— А остальные?

— С остальными без тебя разберёмся. Ты им всё равно не поможешь. Да и кто их тиранить будет? Они же герои!

Ага, блять! А нас тогда почему по-тихому выводить собрался? Ладно я не герой, хуй с ним! А Дашка? Сука, у меня аж поджилки затряслись от адреналина. Неужели, всё получится?

— Ты хочешь за это Анну Дюпон?

— Ага.

— Нам нужно три пропуска, — Малого я тоже хотел вывести живым. — И мне нужны гарантии.

— Какие гарантии, Грэй? Ты чё первый день меня знаешь?

— Будут гарантии, тогда и поговорим, товарищ полковник! — бросил я и пошёл к машине.

Я чувствовал, как Барсов сверлит мне спину своим взглядом, и молился, чтобы он меня не пристрелил прямо сейчас.

Этого не случилось. Когда я сел в машину и посмотрел на то место, где стоял Антон, его уже там не было. Я вытер вспотевший лоб рукавом и уставился невидящим взглядом на коробку конфет.

Зря я Дашку покарал. Она, сама того не ведая, взяла в плен бесценную девчонку.

Дорогая Нюрка! Очень дорогая! Она — наш последний шанс!

Глава 46. Анна

После уборки туалетов Даша отвела меня обратно в камеру. Мы с ней больше ни о чём не разговаривали, потому что она всем своим видом давала мне понять, что я реально её рабыня. Да и о чём мне разговаривать с убийцей моей подруги? Мозгами я понимала, что идёт война, и Даша не стала рисковать и заморачиваться, но от этого боль моей утраты не стала меньше.

Погрузившись в свои мысли, я грустила о Берте и Серёже. Воображение рисовало страшные картинки казни мужчины. А Берту ели в лесу червяки!

Как я не старалась прогнать от себя эти мысли, ничего не выходило. А когда я осталась одна, меня вообще накрыло до истерики. Из плюсов было то, что меня кормили три раза в день, и никто меня не трогал.