Позывной "Хоттабыч"

– Да, у большинства Силовиков Источник расположен именно в районе головного мозга. Еще расположение Источника изредка фиксировалось в районе спинного мозга, но такие случаи очень редки. И вообще, за все время изучения различных Источников, они ни разу не находились вне Центральной нервной системы. Ваш случай просто уникален!

– А как вы определяете местоположение этого Источника? – поинтересовался я, так, на всякий случай. Мало ли какая информация пригодится.

– Медики-Силовики его просто видят… не всё, конечно, но встречаются. В основном Медики.

– Как видят? – не успокаивался я.

– Ну, например вы, товарищ Старик, в состоянии улавливать визуально собственные Силовые конструкты?

– Конструкты? Это магию, что ль?

– Да, магию. Вот когда вы заморозили того бедолагу капитана…

– Я не хотел! – При воспоминании о том нелепом случае, на душе вновь «заскребли кошки». Я действительно не хотел, да и вообще на тот момент совершенно не разбирался в этом вопросе.

– Успокойтесь! – проникновенно произнес Виноградов. – Вас никто не обвиняет в содеянном, и не собирается обвинять в будущем! Это очень распространенная вещь, когда неопытный и необученный, да еще и не инициированный вовремя Силовик спонтанно выплескивает смертельную формулу… Да, гибнут люди… Это печально! Но это не повод изводить себя приступами самоедства!

– Да, понял я, понял, Владимир Никитич! – произнес я с тяжелым вздохом. – Чай не маленький, и на свете пожил. Товарищей боевых терял – как без этого… Но вот чтобы так… щемит у меня на душе…

– А вот в этом случае я вам ничем, уважаемый, помочь не могу, – он виновато развел руками.

– Справлюсь, Владимир Никитич, – ответил я. – Это просто на старости лет я таким сентиментальным стал. Раскис, расслабился… Ить, думал, только и помереть мне осталось… А оно, вона, как обернулось! И еще, а если я опять чего-нить незнакомое, но дюже убойное колдану?

– Не получиться, – покачал головой профессор. – Не в этом помещении, оно как раз для таких случаев и подготовлено!

А то, кто бы сомневался? Значит, я правильно вычислил: кто бы меня без страховки, да в самом Кремле на «вольных хлебах» оставил. Охрана, чай, не просто так харчи прожирает, но и отрабатывает их с лихвой.

– Фух! – облегченно выдохнул я. – Сразу дышать свободнее стало!

– Ну что же, я рад, что с вашим физическим, да и психическим состоянием все в порядке! – Улыбнулся профессор. – Сейчас вы плотно позавтракаете, а потом вами займутся наши доблестные Менталисты. А то они уже заждались…

– Прямо копытом бьют? – Ехидно прищурил я один глаз, тот, который не видит нихера.

– Бьют, – не стал скрывать Виноградов, – но, уж, извольте подождать, дорогие товарищи особисты!

– Владимир Никитич, вот прямо не нарадуюсь я на вас!

– Полноте, товарищ Старик, – отмахнулся от моих восторженных дифирамбов Виноградов, – я ж не изверг какой вас на голодный желудок в руки наших Мозголомов отдавать!

– Мне бы еще папироску выкурить… А, товарищ Виноградов? – слезно попросил я профессора.

– Курение вред! – наставительно произнес профессор общеизвестную истину.

– А некурящих нет! – Я постарался свести все в шутку. – Да и много ли мне осталось небо коптить, товарищ доктор? Думаю, что хуже мне уже не будет.

– Найду я для вас папиросы, – пообещал Виноградов, выходя из палаты.

Обещания свои он выполнил: и накормил, и напоил, и покурить принес! Целую пачку «Герцеговины Флор»! Я даже спрашивать не стал, где он её достал – ведь каждому известно, что это – любимая марка папирос товарища Сталина. Он её и папиросами курил, и трубку набивал именно этим табачком. Нет, другой табачок он тоже, нет-нет, да и покуривал: мог, не брезгуя, затянуться отечественной папироской, болгарщину тоже уважал. Одним из предпочитаемых сортов был американский Edgewood Sliced. Но самым любимым, по воспоминаниям современников, близко знавших вождя, была все-таки марка «Герцеговина Флор», изготавливаемая по специальному заказу.

В общем, выкурив с огромным удовольствием папироску на сытый желудок, я приготовился к дальнейшей, не слишком приятной во всех отношениях, экзекуции. Первым ко мне Владимир Никитич запустил моего «старого» друга и командира, еще «по той жизни» – товарища Петрова.

– Ну и как себя сегодня чувствует товарищ Старик? – полюбопытствовал оснаб, покосившись на невозмутимого профессора.

– Просто превосходно, товарищ командир! – залихватски отрапортовал я, поднявшись со стула и положив одну ладонь на плешивую макушку, а второй шутливо «отдав честь». – К любым подвигам во славу Отечества – готов!

К этому времени я уже давно выбрался из кровати, и был одет в военный френч защитного цвета без знаков различия, похожий на повседневную одежку оснаба. Правда головной убор мне так и не выдали, видимо, посчитав ненужным.

– Ну что ж, – произнес Петр Петрович, – тогда начнем! Товарищи, заходите!