Позывной "Хоттабыч"

– Джандаба![36] – вновь резко выругался по-грузински вождь. Надо же, как его проняло! Я читал, что по-грузински он ругался только в самом сильном волнении, да и то среди своих. А здесь, при мне, уже который раз…

Воздух вновь свободно заструился, проникая в расправившуюся грудь. В глазах прояснилось, и скованная болезненным спазмом спина, наконец-то, заработала.

– Извините, товарищи! – повинился в очередной раз Иосиф Виссарионович (немыслимое дело!), помогающий на пару с врачом мне подняться и занять прежнее место. – Усталость свое берет… – Вокруг глаз вождя «нарисовались» темные круги, веки набрякли, и проступили грузные «мешки», лицо посерело и уже совсем не напоминало того «гостеприимного» хозяина, который несколько минут назад встретил меня на пороге кабинета. Это ж, какую силу воли нужно иметь, чтобы так держаться?

– Вам бы отдохнуть, товарищ Сталин… – заикнулся, было, Медик. – Поспать, хоть немного! Нельзя только на одних только «Освежающих формулах» столько времени держаться! Это я вам ответственно, как Медик заявляю! Если не меня, так хоть Владимира Никитича, послушайте! Надорветесь…

– Да понимаю я все, Поликарп Вельяминович, – устало произнес вождь. – Вот закончу с делами… и посплю… часок-другой… Торжественно обещаю! – Лицо Иосифа Виссарионовича на секунду просветлело, однако, его выражение, говорило, что выполнять это свое обещание он не сильно-то и торопится. Ох, как я его понимаю! Тоже, бывало, сутками не спали, и на фронте, и позже… Служба, иной раз, такой задницей оборачивалась, что только держись!

– Вы всегда так обещаете, Иосиф Виссарионович! – недовольно покачал головой Медик.

– Сегодня точно вздремну, – повторил обещание Сталин. – А вы можете быть свободным, товарищ Мицкевич. Если еще понадобитесь товарищу Хоттабычу – мы вас обязательно пригласим!

– Со мной уже все в порядке, Иосиф Виссарионович! – заверил я Верховного Главнокомандующего. – Больше медпомощь не понадобится!

– Тогда ступайте, Поликарп Вельяминович!

– Слушаюсь! – отозвался Медик. Он по-военному четко развернулся на каблуках и вышел за дверь.

– Итак, продолжим, товарищ Хоттабыч? – произнес Иосиф Виссарионович, перебравшись на свое место во главу стола.

– Так точно! – отрапортовал я по примеру покинувшего кабинет Медика по-военному коротко.

– Это хорошо… – Сталин подтянул к себе папку с моим «делом», взял в руки перьевую ручку и, окунув её в чернильницу, вывел на серой картонной обложке: «СС/ОП[37]: позывной Хоттабыч». После чего передал её Берии. – Это тебе, Лаврентий Павлович, изучай на досуге! – При слове «досуг» уголки губ Берии дрогнули в едва заметной усмешке. Ну, да, знаем мы, какой там у него досуг – небось, тоже, как в песне: «покой нам только сниться». А со сном и у него, думаю, не меньшие проблемы, чем у товарища Сталина. – Здесь только самые «сладкие» выжимки, – дополнил вождь, – «основное блюдо» запросишь у товарища Петрова.

– Слушаюсь, товарищ Сталин! – кивнул Берия.

– Основательно изучишь полученный материал, – продолжал отдавать распоряжения Верховный Главнокомандующий. – Поверь, там еще есть чему удивиться!

– Куда уж больше? – Уже в открытую усмехнулся Берия. – Меня Никитка Хрущев расстрелял!

– А мой, так называемый, «культ личности» – развенчал с ошеломительным успехом! – Хохотнул уже Сталин, весело скалясь крепкими и ослепительно белыми зубами, совсем не вязавшимися с его возрастом и привычкой заядлого курильщика.

Но мне было и без слов понятно, что скрывается за его напускной бравадой. Ой, чувствую, не поздоровится кому-то! И очень сильно не поздоровится!

– Но это все – тьфу, тлен! – Сталин взял в руки трубку и начал нервно ее теребить. – Плевать, что там про нас с тобой наплели наши потомки! Не это главное, Лаврентий!

– А что же, Иосиф Виссарионович? – задал Берия сам собой напрашивающийся вопрос. Сталин специально для этого сделал театральную паузу в нужном месте. И Берия быстро «просек», что требуется от него вождю. Он понимал его, можно сказать, с полуслова, полувзгляда, полужеста, за что его и ценил стареющий правитель.

– Дэло всэй нашэй… – в речи разволновавшегося вождя вновь «проснулся» жесткий кавказский акцент, – и не только нашей, Лаврэнтий – дэло тысячи тысяч пламэнных бойцов-рэволюционэров, гэроев, нэ щадивших сэбя на фронтах гражданской войны, в борбэ с кулачьем, контрэволюцией и откровэнным бандитизмом, нэ щэдящих своих жизнэй и в этой кровопролитной войнэ… – Голос Сталина дрогнул и прервался.

В воздухе откровенно похолодало. Блин, не нужно ему так волноваться! Он если не нас, так себя угробит! Сталин даже глаза прикрыл, пытаясь справиться с обуревающими его чувствами. Я отчетливо видел, как вокруг него разворачивает настоящее буйство разноцветных стихий и энергий – той самой волшебной Силой, которой он оказался наделен сполна. И если эти Силы вырвутся из-под его контроля, мне уж точно хана придет! А как Берия с товарищем оснабом «выплывут» – хрен его знает? Их возможности защиты мне неизвестны.