Позывной "Хоттабыч"

– А теперь, давай-ка займемся тем, для чего я собственно и пришел. – Значит, все «наградные» побудут пока у меня, – сообщил он, показав мне перетянутую аптечной резинкой пачку документов, – у тебя их все равно хранить негде! Ты не беспокойся, все оформлено чин-чинарем… Ага, вот где оно… – наконец, произнес Петр Петрович, обнаружив в «бездонном» чреве портфеля искомое. – Держи!

В мою подставленную ладонь легла красная книжица с «серпасто-молоткастой» звездой и аббревиатурой НКО под ней. Еще ниже – «Главное управление контрразведки «СМЕРШ». Эх, давненько я не брал в руки такое вот удостоверение – почитай с 1946-го года! Твою же медь, как ностальгией пахнуло! Я развернул удостоверение и уставился на свою старую и обрюзгшую физиономию. Это когда они успели меня запечатлеть? Да я на снимке еще и в полковничьей форме, которую первый раз сегодня увидел? Ай, молодца, ребятки, прямо на ходу подметки режут! И мне это нравиться! Именно так надо работать…

А вот то, что я прочитал, подвергло меня очередному ступору:

– Полковник Абдурахманов? Гасан Хоттабович? Вы это серьезно?

– А чего ты хотел? – хохотнул Петров. – Ты на подпись в удостоверении глянь!

– Ох ёп! Личная подпись наркома обороны СССР товарища Сталина?

– А то! Назвался груздем – полезай в кузовок и цени оказанное доверие! Мне ради этого дела даже детскую книжку пришлось раздобыть и прочитать…

– Ничего, командир, тебе полезно немного развлечься! – Я вновь включил ворчливого старикана.

– Занятная история, – согласился со мной оснаб, – не пожалел, что прочел!

– То-то же! – продолжал я ворчать. – Окультуриваться надо! И какой я теперь, по-твоему, национальности с такими-то данными? Джинн, шайтан, марид или араб?

– Ну, зачем же так? Ты русский…

– Да договаривай уже, командир, думаю, что легенду под меня вы уже проработали.

Оснаб вновь залез в свой пухлый портфель и выдернул из него стандартную папку на тесемках.

– Изучай! Теперь это твоя настоящая биография. Наши люди, там, где нужно, все устроят.

– Обязательно изучу. – Я даже спорить не стал: легенда – это основа! – А в трех словах?

– Абдурахманов, Гасан Хоттабович, одна тысяча восемьсот сорок первого года рождения. Сирота, настоящих родителей не помнит. Беспризорником усыновлен бездетной парой азербайджанцев Абдурахмановых… Короче, Хоттабыч, сам прочитаешь! – неожиданно возмутился Петров, я ж к тебе секретарем не нанимался?

– Обязательно прочитаю, товарищ оснаб… – Я ехидно улыбнулся. – Только это: один глаз у меня не видит – катаракта, черт бы её побрал, а на втором близорукость минус 10! Очки бы мне, командир…

– Черт! – выругался Петр Петрович. – Прости старина, у меня, похоже, после нашего ментального общения, возник небольшой когнитивный диссонанс[39]. Все время считаю, что это я тебя старше…

– Ух, тыж, командир, откуда таких умных словов набрался? Твой двойник о таких выражениях и не слыхал, наверное.

– Так я ж высокоранговый Менталист, – пояснил Петр Петрович. – Тут хочешь, не хочешь, а полный курс психиатрии и еще всего до кучи корячится. Работа с мозгом штука тонкая! Если хочешь расти в Силе – учись, паши и лезь из кожи!

– И как, получается? – Я прищурил свой мутный глаз.

– А ты еще не понял – твой куратор один из лучших Мозголомов в стране! – с гордостью заявил Петров.

– Да понял, понял я, Петрович! В общем, устроили вы мне веселую жизнь! – тяжко вздохнул я. Но это так, на самом же деле жить – здорово! Даже такой старой развалиной, как я. А если еще ты, к тому и нужен… своей семье, детям-внукам, Родине… То жизнь становиться во стократ радостнее!

– Очки я тебе сейчас раздобуду, – пообещал Петров, – легенду заучишь! Зазубришь, что бы от зубов отлетало! Вернусь, проверю! – Оснаб поднялся со стула и пошел к двери.

– Не учи ученого! – вновь проворчал я. – Правда, память у меня нынче, что решето. Но я приложу все усилия! Торжественно обещаю! – И я осалютовал командиру «пионерским приветом».

– Да, и на сладкое, – остановился, взявшись за ручку двери Петров. – Полковником контрразведки тебе быть до завтрашнего дня…

– А что завтра? – Кольнули меня нехорошие предчувствия.

– А с завтрашнего дня, Гасан Хоттабович, вы – курсант Силовой спецшколы Красных командиров!

Глава 17

– Взвод, подъем! Построиться во дворе!

«Черт! Но за что мне это, Господи?» – Мысли, взбаламученные резким и противным голосищем старшего наставника Силового отделения Московского Краснознаменного училища имени Верховного Совета СССР[40] по фамилии Болдырь, выдернувшего меня из сладкого ночного забвения, не отличались ни радостью от того, что я еще не помер, ни дружелюбием – поскольку именно сейчас мне хотелось удавить своего ненавистного мучителя. – А ну, пошевеливайтесь, тюлени ластобрюхие! – продолжал надрываться наставник, стоя с донельзя начальственным видом в проходе между двухъярусными кроватями нашей казармы.

Какие, нахрен, ластобрюхие? Из какого источника он черпает эту «вселенскую мудрость»? Но наставника эта несуразность нисколечко не смущала!