Позывные — «02»

— Люся Калетдинова — вот единственная преграда на пути к желанному результату. Ведь она беременна, ждет ребенка, вашего ребенка, Рянский. Это препятствие, помеха на пути. Вы просили, умоляли, чтобы она избавилась от будущего ребенка, наконец, угрожали ей, но безуспешно. И тогда у вас зреет чудовищный замысел. Вы покупаете у Вадима Рыбакова, работающего во «Взрывпроме», — с которым, кстати, вы познакомились во время туристической поездки, — два детонатора и патрон аммонита. Можете ознакомиться с показаниями этого браконьера… — Арслан протянул Рянскому протокол допроса. — К тому времени у вас уже был магнитофон, похищенный ребятами. Магнитофон, хозяин которого, по вашему мнению, уже никогда не отыщется. Остальное — дело техники. Вы вмонтировали взрывчатку и детонаторы в магнитофон. Вот сделанная вашей рукой схема взрывного устройства, перечерченная из книги «Взрывное дело» и забытая вами в этой же книге. Вы говорите, что не хотели смерти Калетдиновой? Но разве то, что вы задумали, не преступление?

«Арслан выходит на финишную прямую, — думал Соснин. — Посмотрим, что теперь станет придумывать Рянский. Скорей всего станет изворачиваться, попытается представить себя чуть ли не жертвой домогательств Калетдиновой. До чего же это противно!.. Омерзительная личность… Надо же! Во имя обогащения — пойти на убийство! Да хоть бы и на увечье человека… И кого? Неужели все это следствие таких черт его характера, как индивидуализм, эгоизм, стяжательство, жажда обогащения? Арслан в этом убежден. Но откуда у Рянского, молодого человека, частнособственническая психология, на которую так напирает Арслан?»

Накануне они долго разговаривали с Туйчиевым в поисках ответа на все эти вопросы.

— Нет, ты мне объясни, — горячился Соснин, — откуда у этого парня, который родился в наше время, который само слово «капитализм» узнал из учебников, откуда в его сознании появились пережитки прошлого?

— Ты сбрасываешь со счета его ближайшее родственное окружение, в котором он рос.

— Да, семейка у него была отменная, — усмехнулся Николай, вспоминая «беседы» с бабкой Рянского. «Последняя могиканша» — так окрестил ее Соснин. Вот уж кто был воинствующим носителем старых взглядов, традиций и представлений!

— Именно в этой среде происходило его нравственное формирование, — продолжил свою мысль Туйчиев. — Чему же тут удивляться?

— Да, — задумчиво произнес Николай, — благодатный материал… Как часто все же некоторые отмахиваются, а подчас и иронизируют по поводу влияния буржуазной идеологии, особенно на молодых людей, не имеющих идейной закалки и нравственной стойкости, а ведь Рянский — ярчайший тому пример? А?

— Верно, — согласился Арслан и, по привычке потирая кончиками пальцев переносицу, словно рассуждая вслух, добавил: — Видишь, «красивой», бездумной жизни в окружении «шикарных» вещей хотелось ему, а все, что этому мешает, — прочь! А вообще-то, — с минуту подумал он, — то, что совершил Рянский, имеет в своей основе комплекс причин, но решающей все же…

— …Является семья, — закончил за него Николай и, вынув записную книжку, быстро нашел нужную страницу. — Вот послушай…

— Кто на сей раз? — насмешливо спросил Арслан.

— Макаренко, — не обращая внимания на тон друга, ответил Соснин и прочел: — «Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего — люди. Из них на первом месте — родители…»

— Это точно. Взгляд человека, его убеждения и отношение к жизни закладываются в семье, — согласился Арслан.

«Конечно, — думал Соснин, — что хорошего можно было ожидать от Рянского, если он долгие годы видел постоянное стремление бабки и матери к узколичному благополучию, тоску по прошлому, зависть, лицемерие, жадность, способность совершать бесчестные поступки, лишь бы добиться личной выгоды? Разве все это не лежит в основе многих преступлений? Что же тогда надо? Вовремя распознать, поставить заслон? Да, конечно. Но кто должен все это делать?»

* * *

Педсовет обещал быть бурным. Обсуждению подлежало совершенное десятиклассниками преступление. Такого на памяти Владимира Сергеевича за долгие годы директорствования не бывало. И сейчас, возвращаясь домой, он мысленно вновь и вновь перебирал происшедшее.

Готовя педсовет, директор мучительно искал ответ на основной вопрос: что, как и где просмотрела школа. Ему понравился тот нелицеприятный разговор, который состоялся. Хотя, конечно, были и попытки свалить все на извечные объективные причины: перегруженность школьной программы, чрезмерную наполняемость классов, на семью, наконец.