Позывные — «02»

«Семья и школа, — думал Владимир Сергеевич, — да, конечно, семья, школа, улица — это компоненты, существенно влияющие на формирование личности. Но почему из них нередко выпадает сама личность? Для нее не оказывается места в этой схеме. Парадокс, но все правильно. Мое во мне. Так уж повелось, что ответственность за недостатки в воспитании некоторые родители целиком возлагают на школу, а последняя на родителей. А ведь все прекрасно понимают: нужен единый фронт, школа и семья должны выступать как монолит. Но почему-то далеко не всегда так получается. Вон как разошлась мать Лазарева, — вспомнил он. «Это вы, вы испортили мне сына», — в гневе кричала она. А Осокина широко открытыми от удивления глазами смотрела на сына и все твердила: «Он же такой тихий и спокойный, никого не обижал. Как же так?»

Пожалуй, ответ на этот вопрос дала Нина Васильевна. Молодец, хорошо выступила. Умно.

— В силу ряда причин Дима Осокин оказался в пучине школьного неравенства. Я сказала бы еще резче: тихоней он был именно в силу своей отверженности. Но видели ли мы это? Увы! Не снимая ответственности со всех нас, я все же основной упрек адресую Елене Павловне. Ведь вы, Елена Павловна, второй год являетесь классным руководителем нынешнего 10 «б» и не имели права не замечать этого.

— Поведение и успеваемость Осокина не вызывали у меня тревоги, — бросила реплику Елена Павловна.

— Вот-вот, — подхватила завуч, — в этом и кроется главная опасность вашего педагогического кредо: тревогу внушает лишь двоечник, и поэтому надо как можно быстрее перетащить его на спасительную тройку…

— Но это же основной показатель нашей работы, — недоуменно перебил ее кто-то из учителей.

— Верно. Основной, но не единственный, — отпарировала Нина Васильевна. — И вы прекрасно знаете: не может быть обучения, только дающего сумму знаний по отдельным предметам, оторванного от нравственного совершенствования ученика. — Она сделала небольшую паузу. — Но если учитель не видит ученика, его внутренний мир, его интересы только потому, что он не отстающий, можно ли всерьез говорить о его воспитание? А в случае с Осокиным получилось именно так. Он, пожалуй, больше, чем другие, жаждал самовыражения и самоутверждения и, начав с кражи классного журнала, кончил ограблением. Разве для нас с вами неизвестно, что дурные поступки являются часто прямым результатом неудовлетворенности собой? Вот где лежит наш общий и прежде всего ваш, как куратора, Елена Павловна, просчет.

Что касается Лазарева, то здесь иная крайность. Уж он-то всегда был в поле нашего зрения, но как однобоко! Мы видели только его шалости и проделки и пытались втиснуть его в общем-то незаурядную натуру в прокрустово ложе мелочной регламентации…

— Совершенно верно, Нина Васильевна, — поддержал ее директор. — Прошу извинить, что перебил, но не могу в этой связи не привести слова Менделеева о том, что «регламентация каждого шага убивает развитие в учениках самостоятельности, что при известных характерах и условиях приводит к уродствам…»

Стало примораживать, и, зябко поежившись, Владимир Сергеевич чуть прибавил шагу.

«Как часто, недостает нам, учителям, справедливости, и как дорого это обходится в итоге. Наверное, я был несколько резок, когда бросил Елене Павловне упрек в копеечной амбиции, которую она подчас проявляла с Лазаревым, но ведь в основном именно так и получилось.

А кто кинул реплику, когда я говорил, что школа должна бороться за справедливость учителя? Игорь Максимович. Как остроумно он заметил: это даже более важно, чем обеспечивать его методическими разработками. Очень верное замечание. И о дидактике он хорошо говорил, когда, не удержавшись, Елена Павловна выкрикнула:

— Вы, стало быть, против дидактики?

— Ни в коем случае. Я против упреков, против обыденно-нудных нотаций, педагогический эффект которых ничтожен. Я за дидактику непринужденную, даже веселую и ни в коем случае не навязчивую, чтобы ученик потом сам пришел и сказал мне, учителю, что я прав.

В целом он доволен ходом педсовета. Обсуждение было принципиальным, говорили о том, что наболело. Но не покидало директора чувство горечи, неудовлетворенности своей работой; ведь просмотрели, упустили они этих ребят. Вон как обстоят дела в семье Хрулева, даже толком не знали. Может быть, это потому, что в школе очень много учеников и за всеми не уследишь, пропустишь то, что сейчас принято называть внутренним отходом учащегося от школы, его стремление к самоутверждению вне рамок школы…