Прачечная, стирающая печали

Примерно через час зазвонил будильник, и Чжэёль вскочил на ноги. Несмотря на кошмары, мучившие его всю ночь, он крепко заснул под успокаивающие звуки готовки. Время встать, принять душ, побриться и отправиться на работу. Чжэёль со вкусом потянулся и, выйдя из комнаты, увидел в гостиной Юёля, который стоял перед окном.

– Что ты делаешь? – спросил он.

Юёль обернулся и встретился взглядом с Чжэёлем. Его белое, как простыня, лицо выражало страх, ужас и покорность.

– Жду тебя. Хотел увидеть тебя в последний раз, прежде чем уйду… Брат, прости меня. Я собираюсь покинуть дом.

Не успел Чжэёль отреагировать, как Юёль бросился к окну и выпрыгнул. Через несколько секунд раздался глухой стук. Что произошло? Чжэёль был настолько потрясен, что даже ахнул. Он не успел ничего сделать. Все произошло слишком быстро. Когда окно разбилось, один из осколков полоснул его по левой щеке. Он почувствовал жжение, но боли не ощутил, словно лицо онемело. Сознание оцепенело. Ступая босиком по осколкам стекла, Чжэёль подошел к тому месту, где только что стоял Юёль. Оказавшись перед окном, в котором теперь зияла дыра с паутиной трещин, он крепко зажмурился, потому что не мог заставить себя выглянуть наружу, и открыл глаза только после того, как услышал сирены скорой помощи.

Одностворчатые окна старой квартиры оказались недостаточно прочными, чтобы выдержать удар взрослого мужчины, и Юёль быстро встретил свою смерть. Но перед этим он приготовил брату его любимый рамён – на прощание… Фотография, которую он сделал для заявления на вступительный экзамен в полицию, стала его поминальным портретом. Чжэёль не мог забыть жестокие слова, которые наговорил Юёлю накануне смерти. Даже когда он старался о них не думать, пустой дом возвращал эти воспоминания. «Невежественный дурак! Вот почему тебя развели». Он вспомнил, как ударил Юёля так сильно, что покраснела щека. Бам! После случившегося Чжэёль не раз бил себя по лицу. «Псих. Жалкий псих. Как можно было довести своего брата до самоубийства?» Чувство вины не угасало ни на секунду.

Врачи сделали ему операцию, чтобы удалить впившиеся в тело осколки стекла, зашили раны, а потом сняли швы, отрывая нити от сросшейся плоти, но даже тогда Чжэёль не чувствовал боли. Быть может, подобно тому, как в разбитом Юёлем окне осталась зияющая дыра, внутри Чжэёля тоже образовалась пустота, лишившая его способности что-либо чувствовать.

Оставшийся от осколка длинный красный шрам, тянувшийся от левой щеки почти до уха, служил постоянным напоминанием о том дне. Врач несколько раз предлагал удалить шрам лазером, но Чжэёль отказывался. Он считал, что должен пронести эти шрамы через всю жизнь. Чжэёль прекрасно понимал, что ему будет трудно жить, если его перестанут преследовать собственные слова, которые эхом отдавались у него в ушах с того дня. Слова, которые он бросил Юёлю, впечатались в его сознание и теперь до конца жизни будут звучать у него в мозгу, ушах и сердце.

* * *

Закончив разговор с мошенниками, виновными в смерти Юёля, Чжэёль сделал глубокий вдох. Стараясь сохранить спокойствие, он представил, как обливает себя холодной водой с головы до ног, однако сердце неистово колотилось от надежды. Приближалась первая годовщина смерти Юёля, и он отчаянно хотел увидеть виновных в наручниках. Если ему представится возможность встретиться с Юёлем после смерти, то он обязательно расскажет, что поймал этих мерзавцев. Чжэёль считал, что только после поимки преступников у него появится моральное право посетить могилу брата. Для этого ему нужен был дневник Юёля, в котором имелся рисунок одного из мошенников и схема мошенничества, выстроенная в виде блока. Все эти подробности уже отпечатались в памяти Чжэёля, однако ему было необходимо прикоснуться к страницам, хранившим теплые прикосновения брата. В этом дневнике осталась и последняя воля Юёля: «Мир, где каждый может расслабиться и спокойно поспать».

Чжэёль жаждал увидеть слова, написанные рукой Юёля. Ему нужно было набраться смелости. Надев черную шляпу, он вышел из дома и направился в прачечную Ённамдон. Он уже несколько раз ходил туда, и ему казалось, что эта прачечная – самое подходящее место для дневника Юёля. Поначалу он хотел оставить его дома, но потом решил немного понаблюдать за людьми, которые в нем писали. Все они выглядели умиротворенными, а один даже воскликнул: «Может, сегодня я смогу расслабиться и спокойно поспать!» Услышав это, Чжэёль вернулся домой с пустыми руками.

Он не смог заставить себя забрать дневник – ему казалось, что писавшие в нем люди становились друзьями Юёля. Он не хотел, чтобы его брату было одиноко. Его тяготила мысль о том, что любивший веселье Юёль все время проводил в тесных классах академии Норянчжин, в маленьких кабинках библиотеки и в замкнутом пространстве их квартирки. Чжэёль надеялся, что на небесах Юёль не сидит за учебным столом с изолирующими перегородками, а находится в шумном месте, где много людей.