Прагрессоры Атлантики

– Да не волнуйся ты так, – улыбнулся он уже более привычной славной улыбкой Рината Аматова. – Я просто в недоумении. Мы все не знаем, кто мы теперь. Похоже, мы словили какое-то облучение, обработку организма. Еще тогда, правильно ты как-то вспомнил – в январе, в самом начале. У нас, действительно, регенерация какая-то ненормальная появилась. Я тут на стройке хорошо поломался, ничего, через пять часов все вернулось в норму.

– Вы без меня что-то строите? Вау! Мы уже на Мадере! А чего я на яхте?

– Иди в душ, туалет, и не задавай дурацких вопросов, – Ринат встал и пошел на выход из каюты. Обернулся у двери. – Рад, что ты вернулся, Леха.

А уж я как рад! Душ! Туалет. Блин, у нас скоро бумага кончится. Надо что-то изобретать. Если мы все из себя стали такие супер-пупер регенеранты, чего нам не отрубили необходимость в туалет ходить? Хотя… это штука тонкая. И мозги не стали соображать быстрее. Факт. Я не плюсую в изучении языка, вообще в сообразительности. Да мне с парусами хочется научиться работать, но я очень торможу. Не дано. Но я своего добьюсь. Белку хочу! Жрать хочу! А жить как хочу… где там у нас "Квины" находятся? Есть там пара-тройка песен из кинофильма "Горец" очень в тему.

Вечером у костра я сразу заявил свое компетентное мнение, главного специалиста всякие книжки читать про альтернативную историю:

- "Оллайзонми!" Все смотрим на меня, я все вам расскажу. Итак. Мы – как горцы. Главное, чтоб голову не отрубили. Сердце, наверное, тоже не надо давать проткнуть, и всякие там артерии и вены беречь надо. Раз мы регенерируем – значит все можем вылечить. Это к Ринату. Но, надеюсь, он не станет эксперименты втихушку проводить и нам яд подливать в стаканы. Еще есть момент дикий. Я в книжках читал. Мы можем застрять, как вампиры, в нашем возрасте. Мы навсегда теперь молодыми останемся!

Парни молчали. Витя первым подал голос:

– Двадцать лет это не молодость в эти времена. Принцу Энрике двадцать пять, кажется, он меня интересовал, великий магистр ордена крестоносцев, наследник тамплиеров. Двадцать лет в это время уже возраст солидный.

– Солидный для этих людей, – поправил его Ринат. – А я вам скажу честно: дури у нас в головах полно. И это не лечится. Мы в смысле половой зрелости не состоятельные мужчины. Не обижайтесь, сами знаете, какие выходки дурацкие каждый ухитрялся устроить. Сидишь потом и не понимаешь: "Я что, совсем дурак был? О чем я думал?"

– Мы в полной заднице, – вздохнул Костик.

– И в тощей тоже, – согласился я с ним. – Есть минусы. Во всем есть плюсы и минусы.

– Нас же народ не поймет. Лет через двадцать все заметят, что мы странные, ненормальные, не как все, – Костик уточнил свои слова про "полный швах".

– Костик, не парься! С этим все отлично, – сразу успокоил я его. – Лет в сорок можно рвануть в Африку. Там в ЮАР копать – не перекопать. А поработав там лет двадцать, вернуться домой и заявить с наглой мордой: "Привет, я Алесей Алексеевич. Сын Алексея-основателя".

– И кому ты нужен, Алексеевич, – усмехнулся Костик. – Авторитет, наработанный десятилетиями, спустишь в унитаз.

– Все Костя правильно говорит, – согласился Витя. – Я бегать и скрываться не собираюсь. От своих воспитанников не убегу, Это вы, крысы сухопутные. А я ребят настропалю. Узнают, с какой стороны тросы тягать, и Машку брать за ляжку. Мои на все наши колонии приплывут-придут, везде меня найдут. Чего огород городить? Бессмертный – значит такой и есть. Пусть уважают.

– Ох, ты ж ёжики в лесу, – поразился я на его слова. – Но мы тогда огребем от всего света. Это уже не наши заморочки с устройством колонии, как нам нравится в политическом смысле. Хотя нас, за наши взгляды, давить будут все королевства и султанаты. Мы же на основы жизни покушаемся! Витя! Павлов, брат, ты сам подумай – если мы и взаправду не станем стареть – а регенерация может двинуть в эту сторону – нас же похоронят, потому что мы из всех норм выбиваемся. Мы, блин, боги в самом примитивном смысле их дикарских мозгов – раз бессмертные и вечно юные.

– Парни! Вы чего заполошились? Нет фактов для волнений, – успокоил нас Ринат. – Есть факты для внимательного отношения к себе, к другим. Лет через пять посмотрим. Да, мы разные, но у мужчин стабилизируется организм к двадцатипятилетнему возрасту. В тридцать лет все окончательно станет ясно: какие мы вечно молодые.

– Надеюсь, у нас дети нормальные будут, – спокойно кончил разговор Костик.

Вот это был полный писец. Я не стал скрывать:

– Читал про разное. Возможно, наша энергетика может близким людям жизнь продлевать.

Ребята посмотрели на меня с неприязнью. Не понравилось им что-то в перспективах новых. А я не грузился. Поживем – увидим. И так хорошо, и сяк – неплохо. И со всех сторон измены. Чего париться? Раны зарастают – ура! А лет через десять… надо еще прожить эти десять лет.