Прайд

– Опять человек в чёрном плаще, – подытожил Илья, внимательно выслушавший доклад капитана, – просто неуловимый мститель, какой-то, – он покосился на меня, – я, конечно, извиняюсь за свои подозрения – ты явно не мог быть в двух местах одновременно, но думаю, всё это имеет к тебе какое-то отношение. Иначе на кой чёрт ты нас приволок именно сюда и именно сейчас? Да ещё и торопился так, словно подозревал нечто подобное.

Он мне определённо польстил: я даже и представить не мог, что приеду посмотреть на дохлого Хамида; мне просто нужно было услышать пару-тройку ответов на вопросы. Однако же, какая-то мысль, всё-таки засела в глубине головы и потребовались немалые усилия, дабы извлечь её наружу и рассмотреть. Правда, после выяснилось, это – не совсем мысль, а скорее – воспоминание об определённом намерении. Похоже мне следует быстрее шевелить своими извилинами, потому как неведомый враг двигался на несколько шагов впереди.

Ухватив скучающую Гальку в охапку, я бросился к Илюхиной таратайке, бросив на ходу:

– Вот теперь я точно, подозреваю. Нам нужно побыстрее попасть в Нижний город, – я швырнул слабо протестующую кошку внутрь повозки и запрыгнул следом, – помнишь, ты как-то заинтересовался древними амулетами, и я познакомил тебя с одноухим Филамом?

– Ну? – сбитый с толку, Илья занял своё место.

– Нам требуется срочно поговорить с ним. Если ещё не поздно.

Не став перечить, Илья отдал приказ погонщице, и мы рванули вперёд. Толпящиеся вокруг зеваки, прыснули в стороны, словно пёстрые рыбки при виде большой хищной рыбы. Охранницы бегом догоняли экипаж и запрыгивали на свои места, с грацией диких котов. Илья повернулся ко мне и хмуря брови, изобразил задумчивость. Галька же, обиженная до глубины души нашим невниманием, ушла в хвост повозки и легла на пол, свернувшись калачиком.

– Скажи, разговор с э-э Филамом, он как-то связан с этим убийством? – поинтересовался Илья, нарушив молчание, – или с покушением на меня? К чему вся эта спешка?

– Возможно, ни к чему, – согласился я, – вот и ты не торопи события. Подумай, если бы я собирался скрыть некую важную информацию, неужели пригласил бы тебя и Гальку?

– Ха, не смеши меня, – Илья подёргал головой, отчего копна светлых волос рассыпалась по плечам, – и толку? Ты, конечно пригласил нас, но мне до сих пор известно не больше, чем до начала поездки. В отличие от тебя, кстати. А вообще, немного зная тебя, я бы сказал, что ты чего-то опасаешься.

Я ощутил некоторый всплеск уважения к Илье, но вида, естественно, не подал. Ну конечно же, основной причиной нашей совместной прогулки было нежелание извлекать ещё один тресп из своей груди. Или спины. Однако Илья был неправ. Некоторые тайны я всё же собирался ему открыть. Какой смысл умалчивать существование оружия, способного нас убить, если он уже и сам об этом знает? Тем более, моя история способна окончательно снять все подозрения. Если он поверит, конечно. А это, положа руку на сердце – сомнительно. Я бы не поверил.

Тем не менее, я собирался всё рассказать. Ну, или почти всё. Только немного позже.

– Сплошные тайны, – качает головой женщина и с жалостью смотрит на меня, – ты не способен довериться никому, даже таким же убийцам. Как можно так жить?

Я молча смотрю на неё. Трудно объяснить все правила большой игры и того азарта, который она вызывает. Хуже другое: я и сам не понимаю, как мог так жить. Словно раньше было иначе. А потом…Потом всё изменилось.

– Тебе не понять, – хриплю я, но в моём голосе нет уверенности и собеседница чувствует это.

– Похоже, ты и сам не понимаешь. Продолжай.

Тем временем здания центральной части Сен-Сенали мало-помалу сменились невысокими постройками окраины. Количество деревьев, радующих глаз в центре столицы, резко уменьшилось. В тускло-зелёной траве появились проплёшины красноватого песка, прорезаемого колючим кустарником, весьма напоминающим гибрид мутировавшей колючей проволоки. Толпы прохожих иссякли в жалкие ручейки, неторопливо текущие между стенами покосившихся домишек. Многие дома маразматически скалились пустыми проёмами окон и обломками выломанных дверей. В трущобах власть градоначальника сходила на нет, сменяясь разухабистой вольницей пригородных банд. Ночью здесь было попросту опасно.

Повозка резко свернула направо и помчалась по узкому проходу между двух высоких серых стен, украшенных местным аналогом граффити. Востину нестребима тяга человеческая к наскальному творчеству! Здешние рисунки, насколько успевал зафиксировать взгляд, изображали различные стадии любовного процесса. Весьма правдоподобно, надо сказать. Галя, продолжавшая обиженно сидеть в кормовой части экипажа, оживилась и подала голос, комментируя некоторые сюжеты. Сразу видно профессионала, обожающего своё дело.