Прайд

– Ну, едем? – поведя рукой по сторонам он высказал вполне разумное заключение, – допрашивать здесь некого, искать нечего, всех, кого можно было убить – убили. Скукота. Оставаться нет никакого смысла.

– Это точно, – согласился я и решительно отправился к выходу, – ты не передумал, насчёт вылазки к Баджаре? Это должно быть весело, тем более затрагивает наши общие интересы.

– А зачем? – пожал плечами Илья, едва слышно хмыкнув в капюшон, – я думаю вы и втроём неплохо справитесь. И если ты не будешь настаивать, то у меня есть срочные дела. Поверь, они действительно срочные и неотложные.

– Тогда вот тебе, ещё кое-что весьма важное, – пробормотал я, останавливаясь и обнажая левое запястье, – ничего странного не замечаешь?

Некоторое время мой спутник внимательно рассматривал руку и насупив брови, пытался сообразить, о чём это я толкую. Потом брови поползли вверх, выстроив домик, где поселилось изумление.

– Ну и куда ты его дел? – поинтересовался Илья, всхрюкнув от удивления, – вряд ли обронил. А если бы просто оставил где-то, то не стал бы это никому демонстрировать, разве мне. Ты ведь мне доверяешь, как самому себе?

Пропустив язвительную реплику мимо ушей, я ещё раз пересказал историю своего ранения, но в этот раз не упустил ни единой подробности. Особого воодушевления, после рассказанной истории я не заметил. С тяжёлым вздохом Илья спросил:

– Ну и чего же ты от меня хочешь? Чтобы я всё-таки сопроводил тебя в эту карательную экспедицию? Так приказал бы и все дела…

– Нет, – я покачал головой, – помнишь, ты говорил, как сумел проделать дыру в ткани пространства? Так вот, ты упоминал тогда, что для отверстия нужных размеров, тебе потребовалось бы прогнать через свой прибор всё население Сен-Сенали. Ты готов проделать этот фокус, если я всё-же не смогу вернуть свою игрушку?

– Пришло время спешно делать ноги? – поинтересовался Илья, причём в его вопросе не было тревоги или недовольства – обычное любопытство, – ну и когда же ты собираешься дырявить космос?

– Завтра или послезавтра, – после краткого раздумья, ответил я, – вообще-то я не собираюсь сваливать из этого мира, мне здесь нравится. Просто интересно: возможно ли это, в принципе. Если возможно – это хорошо. Ну а на худой конец здесь имеются и другие крупные города.

– Не очень то и много этих крупных городов, – пробормотал Илья, задумчиво глядя куда-то в сторону, – вот ведь странное дело, ты никогда не задумывался, почему все миры, через которые мы движемся, кажутся какими-то вымершими, обескровлеными? Как будто, когда –то, давным-давно, ужасный ураган пронёсся через них, основательно прошерстив население.

– Нет, не задумывался, – отрезал я, – и ты поменьше занимайся всякой псевдонаучной хренью! Лучше скажи: способен ты, в самое ближайшее время, использовать свою машинку?

– Экое нерациональное использование пищи, – поморщился Илья, – хотя, с точки зрения научного эксперимента…

– Илья!

– Да почему бы и нет? – он пожал плечами, – главное – собрать население столицы в одном месте.

– Это уже не твои заботы.

– Как скажешь.

– И вы так спокойно договорились уничтожить жителей целого города? – в голосе человека звучит растерянность и ужас, – без особой необходимости, просто ради интереса?! Жестокие, бессердечные дети, высокомерные в своём всемогуществе!

Зная, как повернулись события дальше, я не могу спорить с ней. Просто смотрю сквозь прутья туда, где солнце медленно погружается в крыши лачуг Сревенага. Возможно, это – последний закат, который мне удастся увидеть в своей жизни. Боль занимает все мысли, но я не могу оставить последнее слово за человеком.

– Это был порочный город, – шепчу я, – город убийц, воров, проституток и мошенников.

– Детей, матерей, отцов, – жёстко возражает женщина, – честных людей, мечтавших о простом человеческом счастье.

– Чем одна пылинка отличается от другой, – устало говорю я и набираю в ладонь текучую серую дрянь, – когда ты ступаешь по ней.

Человек внезапно прижимает к себе девочку, испуганно глядящую на меня и почти кричит:

– Посмотри на неё! Она похожа на пыль? Скажи?!

Я долго смотрю в огромные фиалковые глаза и молчу.

– Нет, – говорю я.