Прайд

Впрочем, как оказалось, мелкие камни ютились у края дороги, а центральная её часть состояла из огромных, изъеденных ветром и временем, каменных плит. Каким образом местные жители сумели уложить столь огромные блоки – оставалось для меня загадкой. Уровень местной техники, а о нём я мог судить по транспортному средству, потерпевшему крушение, определённо не позволял совершать подобные чудеса.

Кстати, о транспортном средстве, печально замершему посреди огромной ямы, наполненной грязной водой. Это была грубо сработанная деревянная повозка на относительно круглых колесах, деревянных же. На криво сколоченном каркасе из грубо обработанных брёвен, торчали изогнутые рёбра шпангоутов, обтянутые прохудившимися, но ещё годными, для защиты, звериными шкурами, прогибающимися под тяжестью, попавшей на них воды. Влага, для которой уже не находилось места, стекала по заплесневевшим стенкам, наполняя, и без того полную лужу, где утопали колёса повозки.

Правда, не все, а лишь три колеса. Четвёртое, нелепо извернувшись, лежало под днищем телеги, видимо сделав тщетную попытку укрыться от проливного дождя. Кстати, теперь я мог рассмотреть и тягловых животных, тоскливые вопли которых слышал всё последнее время. Это оказались низкорослые серые животные с короткими лохматыми лапами и длинными плёткообразными хвостами. Поначалу мне показалось, будто за эти хвосты их и привязали к повозке, но чуть позже я сумел различить нелепое подобие упряжи.

Соскочившее колесо упрямо выцарапывали наружу два человека, одетые в странные короткие плащи, промокшие насквозь. Учитывая то, что оба стояли на коленях в глубокой луже, полной не самой тёплой воды, можно было понять, почему каждый то и дело поминал каких-то местных чертей, желая им весьма диковинных вещей. Люди оказались настолько увлечены своим занятием, что никто не обратил внимание на появление нового персонажа. В других обстоятельствах я бы просто миновал этих олухов, не привлекая внимания, но сейчас мне нужна была кое-какая информация.

Внезапное чувство пристального взгляда в спину заставило меня обернуться и положить пальцы на рукоять треспа, всматриваясь в переливающиеся струны ливня. Чей-то силуэт, на пределе видимости, растворился в небесном рыдании, оставив смутное чувство узнавания. Лев? Охотник? Титан? Дрожь, пронзившая меня, не имела ничего общего с холодом и влагой. Что происходит? Я покачал головой и отвернулся.

За это время мокрые неудачники сумели извлечь колесо из его логова и теперь волокли его к родимой оси. Из повозки неразборчиво спросили и тот, из обитателей лужи, который был поплотнее, поднатужился, словно намеревался лично тянуть повозку и оглушительно рявкнул нечто неразборчиво-враждебное. Женский голос обиженно запричитал и вторя ему, недовольно заголосили оба серых скакуна, видимо решив, что наступил подходящий момент для всеобщих жалоб. Оставалось и мне присоединиться к этому хору, попеняв на злосчастную судьбу, лишившую меня абсолютно всего.

Думаю, мои жалобы остались бы без ответа, как и вопли всех этих животных.

Мужчины сумели совладать с беглецом и совместными усилиями водрузили его на положенное место. С возгласами радости люди принялись крепить непослушную деталь, но сегодня был определённо не их день. Ощутив, как повозка обрела прежнюю устойчивость, длиннохвостые твари приумолкли и неспешным шагом направились вперёд. Худощавый человек попытался ухватить повод, но промахнулся и шлёпнулся в воду, куда мгновением позже, плюхнулось злосчастное колесо. Плотный, схватился за голову и громко завопил. Вторя ему, оглушительно закричали серые звери.

Пока тощий медленно восставал из воды, отряхивая грязь с одежды, его напарник набросился на тягловых животных, осыпая их градом ударов. Те стоически переносили наказание, понуро прядя длинными ушами.

– Животные, все они животные, – тихо произнёс знакомый голос за моей спиной.

– Кто здесь?! – почти выкрикнул я, оборачиваясь.

Никого. Хоть какая-то смутная тень мелькнула и растворилась в пелене водяных потоков.

– Твою мать! – Я обернулся, наткнувшись на изумлённый взгляд "водяного".

Низкорослое существо, с редкими русыми волосами, облепившими сплющенный череп. Тёмные, близко посаженные глаза, под сросшимися бровями, испуганно и тупо взирали на меня, а пухлые губы, едва прикрытые редкими усиками, шевелились, точно их владелец пытался что-то пережевать. Правая рука мальчишки нервно дёргалась под лохмотьями, исполнявшими роль одежды. Там, как я понимал, находилось оружие, возможно меч, а скорее всего – тупой ржавый нож.

Так и оказалось. Стоило мне приблизиться на несколько шагов, и парень вытащил наружу нож, зажатый в кулаке. Судя по виду, в свои лучшие времена он неплохо справлялся с резкой хлеба. Если неосторожно работать, то можно поранить палец. Сейчас этой железякой можно было пугать младенцев и потерявших разум стариков.

Взмахнув пару раз своим грозным оружием, парень повернулся и что есть силы, завопил:

– Папа! Папа! На помощь!