Прах Анджелы

Сидя за столом, он перечисляет индейские племена и своих любимых вождей. Арапахо, шайены, чиппева, сиу, апачи, ирокезы. Это же музыка, мальчики, сущая музыка! А имена вождей? Вы только послушайте: Пинающий Медведь, Дождь-на-Лице, Сидящий Бык, Неистовый Конь и самое лучшее — Джеронимо.

В седьмом классе Хоппи раздает нам маленькие книжечки с многостраничной поэмой Оливера Голдсмита, которая называется «Покинутая деревня». Он говорит, что хотя эта поэма об Англии, в ней поэт горюет о судьбах своей родины, нашей родины, Ирландии. Мы учим поэму наизусть по двадцать строк за вечер, чтоб утром на уроке рассказывать без запинки. Хоппи вызывает перед классом сразу шестерых, и если забудешь хоть строчку, получишь дважды по рукам. Он велит нам положить книжечки в парту и хором декламировать ту часть, которая повествует о сельском учителе.

За изгородью, что бежала вдоль дорог,
Где весело желтел цветущий дрок.
В том домике, где раздавался гомон детский,
Привычно вел урок учитель сельский.
Он был суров и леность не прощал,
О том знал я, и каждый шкодник знал.
Он только бровью поведет — и чувствуешь нутром,
Сию минуту над тобою грянет гром.
А шутку скажет, так тотчас.
От облегчения смеется целый класс.

Когда мы доходим до последних строк, он закрывает глаза и блаженно улыбается.

И все же он был добр, а строгим настроеньям,
Была виной его любовь к ученью.
Деревня удивлялась вся обширным знаньям,
Какие он имел и в счете, и в правописаньи.
Умел он землю мерить, дни святых всех знал,
Во всяких единицах без труда считал.
И в споре сложном отстоять свое сужденье
Священник местный признавал за ним уменье.
Мудреность и длина латинских слов всех поражали,
Сельчане, встав в кружок, им с изумлением внимали.
И каждый раз восторгам общим не было числа —
Мол, надо ж, сколько знаний голова одна вместить смогла!

Это его любимые строки, потому что они про учителя, про него самого, и это действительно так, ведь мы тоже удивляемся, как в одной голове может вмещаться столько знаний, и каждый раз декламируя стих, мы думаем о нем.

— Ох, ребятки, ребятки, — вздыхает он. — Всегда думайте своей головой, но прежде надо наполнить ее знаниями. Слышите меня? И тогда вы сможете блистать ученостью. Кларк, что значит, блистать?

— Думаю то же, что и блестеть, сэр.

— Лаконично, Кларк, и по существу.

— Ну-ка, Маккорт, составь предложение со словом «лаконично».

— Кларк ответил лаконично и по существу, сэр.

— Ловко выкрутился, Маккорт. Прямая дорога тебе, мой мальчик, в священники или политики. Подумай об этом.

— Подумаю, сэр.

— Передай матери, чтоб зашла ко мне.

— Передам, сэр.

— Да как же я пойду к мистеру О’Холлорану? — сокрушается мама. — У меня ни платья приличного, ни пальто. Зачем он хочет меня видеть?

— Не знаю.

— Ну так спроси его.

— Но как? Он же меня убьет. Если он сказал прийти с мамой, значит, надо прийти с мамой, иначе влетит.

Мама идет к мистеру О’Холлорану, и тот беседует с ней в коридоре школы. Говорит, мол, ваш сын Фрэнк должен продолжать учебу, ни в коем случае нельзя ему становиться мальчиком на побегушках, это путь в никуда.

— Отведите его к «Христианским братьям», скажите, что от меня, скажите, что он подает надежды и должен идти в старшую школу, а потом — в университет.

Еще он говорит маме, что не для того директором школы Лими становился, чтоб мальчиков на побегушках готовить.

— Благодарю вас, мистер О’Холлоран, — произносит мама.

Лучше бы мистер О’Холлоран не лез не в свое дело. Не хочу я идти к «Христианским братьям». Я, наоборот, хочу бросить школу, найти работу, каждую пятницу приносить деньги в дом и ходить в кино по субботам, как все остальные.

Спустя несколько дней мама велит мне как следует оттереть руки и лицо, потому что мы идем к «Братьям». Я заявляю, что не хочу больше учиться, а хочу работать и быть мужчиной. Мама велит мне прекратить нытье, и объявляет, что я буду учиться дальше и точка, если даже ей для этого придется полы драить, только она сначала на моем лице потренируется.

Она стучит в дверь школы «Христианских братьев» и спрашивает настоятеля, брата Мюррея. Тот выходит к нам, смотрит на маму, потом на меня и интересуется:

— Чего вы хотите?