Прах Анджелы

Потом просители говорят, что да-да, именно это они и имели в виду и что папа прекрасно владеет английским языком и пишет очень хорошо. Ему дают шестипенсовик за труды, но он отмахивается, потому что считает, что негоже брать деньги за такую мелочь, и монетку отдают маме. Когда просители уходят, папа, однако, берет у мамы эти шесть пенсов и отправляет меня в лавку Кэтлин О’Коннелл за сигаретами.

* * *

Бабушка спит на большой кровати на втором этаже. В изголовье у нее висит образ Святейшего Сердца Иисуса, а на каминной полке красуется такая же статуэтка. Бабушка хочет когда-нибудь провести электричество, чтобы статуэтка подсвечивалась маленькой красной лампочкой. Всем в нашем переулке, да и вообще в трущобах, известно, как бабушка почитает Святейшее Сердце.

Дядя Пэт спит в той же комнате, на маленькой кровати в углу, так что бабушка всегда знает, во сколько он пришел и помолился ли перед сном. И пускай его роняли на голову, он не умеет читать и писать, да и выпить может лишку — все это не избавляет его от необходимости вознести молитву Богу перед сном.

Дядя Пэт сообщает бабушке, что познакомился с одним человеком, который ищет жилье, где можно будет помыться утром и вечером и чтоб подавали обед и чай. Зовут его Билл Гэлвин, и работа у него хорошая, на известковом заводе. Правда, он вечно покрыт известью, но это же лучше, чем угольная пыль.

Бабушке придется отдать постояльцу свою кровать и переселиться в комнатушку рядом. Образ Святейшего Сердца она возьмет с собой, а статуэтку оставит — за мужиками пригляд нужен. Да и к тому же в маленькой комнатке все равно статуэтке места нет.

После работы Бил Гэлвин заходит посмотреть жилье. Это низенький человечек, весь обсыпанный белой пылью и непрестанно шмыгающий носом. Он спрашивает бабушку, можно ли убрать статуэтку, потому что он — протестант и спать рядом с ней не сможет. Бабушка напускается на Пэта за то, что протестанта в дом притащил.

— Господи, Боже мой! Что люди-то скажут?!

Дядя Пэт говорит, он не знал, что Билл Гэлвин — протестант. Разве ж по нему скажешь? Под пылью ведь не разглядеть. С виду католик как католик, да и с чего бы протестанту в известняке ковыряться?

Билл Гэлвин говорит, что у него совсем недавно жена умерла, она была католичкой, и дома все стены увешаны образами Святейшего Сердца и Девы Марии с сердцем. Сам он против Святейшего Сердца ничего не имеет, просто статуэтка будет напоминать ему о бедной почившей женушке и душу бередить.

— Да Боже мой, что ж сразу не сказал? Конечно, я могу перенести статуэтку на подоконник в моей комнате, так чтоб твоя душа при виде нее не страдала.

Каждое утро бабушка готовит Биллу обед и относит его в известняковый карьер. Мама недоумевает, почему Билл не берет обед с собой по утрам.

— Мне что теперь, на рассвете подниматься и варить свиные ножки с капустой, чтоб его светлость успевал их с собой таскать?

— На следующей неделе занятий в школе уже нет, так что Фрэнк с радостью будет носить Гэлвину обед за шесть пенсов в неделю, — предлагает мама.

Я не хочу ходить к бабушке каждый день. И таскаться в самый конец Док-роуд к Биллу Гэлвину тоже не хочу, но мама говорит, что шесть пенсов нам бы пригодились, и если я не соглашусь, то она вообще никуда меня не пустит.

— Дома будешь сидеть, — грозит она. — И к мальчишкам на улицу не пойдешь.

Бабушка вручает мне жестяной судок с обедом и велит поторопиться, не глазеть по сторонам и не портить ботинки, пиная консервные банки по дороге. Билл Гэлвин ждет, что ему принесут горячий обед.

Из судка так вкусно пахнет вареным беконом, капустой и двумя большими молочно-белыми картофелинами. Билл ведь не заметит, если я съем полкартофелины, и бабушке жаловаться не станет — он вообще почти не разговаривает, только носом шмыгнет и все.

Да и вторую половинку лучше не оставлять, а то спросят, почему картошка не целая. И бекона можно чуть-чуть попробовать, и капусты, а если съесть и вторую картофелину, Билл просто решит, что картошки ему вовсе не послали.

И вот уже вторая картофелина тает у меня во рту, и я не могу удержаться, чтобы не попробовать еще кусочек капусты и еще ломтик бекона. Еда осталась только на донышке, Билл обязательно что-то заподозрит, так что лучше уж все доесть.

И что теперь делать? Бабушка меня убьет, мама год на улицу не выпустит. А Билл Гэлвин в известняке меня закопает. А скажу-ка я ему, что на меня напала собака и все съела, повезло еще, что и меня впридачу не сожрала.

— Да ну? — ухмыляется Билл Гэлвин. — А почему вон капуста на свитере? Тебя собака в благодарность за обед облизала? А ну, ступай домой и скажи бабушке, что ты слопал весь мой обед, а я тут умираю с голода.

— Да она ж меня убьет!

— Пусть сначала пришлет что-нибудь поесть, а потом убивает, а если ты сейчас же не пойдешь к ней, то я сам тебя убью и выброшу в карьер, так что матери даже оплакивать нечего будет.

— А чего судок обратно припер? — ворчит бабушка. — Он что, сам его принести не мог?

— Билл добавки просит.

— Какой такой добавки? У него что, дыра в пузе, Господи спаси?

— Говорит, что умирает с голоду там у себя в карьере.