Прах и безмолвие

— Ему надо было быстро сообразить, что делать. Он не был уверен, что Уотерсон будет придерживаться той легенды, которую они составили. Скорее всего, решил Свайн, этот мелкий гад сразу все выложит, поэтому он выдал нам слегка видоизмененную версию, согласно которой он боролся с Гейл и пистолет выстрелил случайно, чтобы перестраховаться, если мы начнем говорить, что это было убийство. В то же время он рассчитывал, что ему удастся добраться до Уотерсона раньше нас и нейтрализовать его. Однако Свайн недооценил способность Грега к самовосстановлению. Тот лег в постель весь дрожа, проспался и утром, встав свеженький, как огурчик, постарался исправить положение тем, что написал показания, более или менее похожие на те, о которых они заранее договорились. Пройди чуть-чуть больше времени, и Уотерсон мог бы запросто передумать. Но сначала появляется его жена, и он не может отказать себе в удовольствии разыграть перед ней спектакль, потом — сержант Уилд. И Уотерсон отдает ему свое заявление, изображая из себя светского льва до тех пор, пока Уилд не совершает глупость и не оставляет его одного.

— Так почему же он сбежал?

— Да потому, что он отлично понимал, что ему придется держать ответ не только перед нами, но и перед Свайном, который не очень-то был им доволен. Да к тому же это дело с наркотиками. Случись у Уотерсона какая-нибудь мелкая неприятность, он будет орать и топать ногами, а когда приходит настоящая беда, он задает стрекача! Итак, он сбежал и спрятался на яхте своей подружки. Лучше места не придумаешь, только вряд ли он был такой умный, чтобы это придумать. Просто больше, наверное, спрятаться было негде. Однако счастье его кончилось в тот день, когда он позвонил жене. Свайн пошел за ней следом в «Приют» и стал поджидать его поблизости, когда заметил, что сержант Уилд занят тем же. Но Уилд попал в передрягу со шпаной, а Свайн воспользовался случаем и взялся подвести Грега. Он был сама любезность, пока не выяснил в подробностях, что именно Уотерсон рассказал нам, а потом — ба-бах! И еще один труп для его любимого кладбища. Теперь-то Уотерсон уж точно не изменит своих показаний. Таким образом, оставался один Арни Стринджер, и, как только того стали терзать угрызения совести, когда я принялся ходить вокруг и все вынюхивать, Арни оказался следующим в очереди на убой. Вот и все.

— Рассказ хорош, — признался Тримбл, — и сидя вот так, слушая тебя, я полностью с тобой соглашаюсь. Но проблема в том, что рассказ Филипа Свайна ничуть не хуже. И у него будут психиатры, и доктора, и адвокаты, и свидетели, которые подтвердят, что все было так, как он говорит. А что мы представим в свое доказательство, Энди?

— Все, что я сейчас вам рассказал! Все, что смогут откопать эти бездельники из судебной медицины! Все, что вам подсказывает здравый смысл, черт побери! И наконец, у вас есть мои свидетельские показания!

— Если бы решение принимал я, — грустно покачал головой Тримбл, — вопрос бы даже не стоял. Но наше дело лишь представлять на рассмотрение суда результаты расследования. Так положено. Только судьям дано решать, какие обвинения могут быть предъявлены подследственному. Ведь с этим ты не можешь не согласиться.

Дэлзиел насторожился.

— Что вы хотите сказать? Ну, давайте. Выкладывайте!

— Энди, пожалуйста, я ведь не подозреваемый.

— Но то, что вы говорите, наводит меня на серьезные подозрения. Что в конце концов происходит?

— Думаю, ты уже догадался. Свайн заключен под стражу до вторника, то есть до второго июня, кажется, это День Тела Христова. Ты, возможно, тревожишься, что твоему театральному дебюту помешает необходимость появиться в этот день в суде. Но не беспокойся, ты там не понадобишься. Если только к тому времени не произойдет ничего более сенсационного, чем твое появление в Ночной рубашке при всем народе, мы снимем наши возражения против освобождения Свайна под залог.

— В случае дела об убийстве?! Мы не имеем права!

— В этом случае мы действительно не имеем права, — согласился Тримбл. — Только, Энди, не похоже, чтобы это было дело об убийстве. По крайней мере таково мнение прокуратуры. Свайн готов оказывать содействие в расследовании при любых, менее серьезных обвинениях. Мне кажется, суд скорее обвинит его в каком-нибудь не вызывающем сомнения преступлении, чем выставит себя посмешищем, пытаясь выдвинуть обвинение в убийстве, которое невозможно доказать за недостаточностью вещественных доказательств и отсутствием свидетелей. Энди, мне жаль. Послушай, присядь-ка, давай еще раз обговорим все это за стаканчиком…

Но на сей раз необоримая до той поры магическая сила этих слов, означавших целую бутылку «Глен Моранжи», не возымела действия, и Дэлзиел ушел.

Глава 4

Человеческой натуре присуще одно странное свойство: успех нередко наполняет душу сомнением, в то время как поражение пробуждает угасшую было веру.