Прах и камень

Через несколько дней к дому Вевеи является сам Вэ'рк, в сопровождении одного из своих Советников. Одного взгляда, брошенного вскользь на него, достаточно, чтобы понять причину его прихода сюда — пальцы на руке, которыми он коснулся шипов, безобразно распухли. Под вздувшейся кожей волдыря скопилась жёлтая жидкость и каждое малейшее касание к ним болезненно. Вевея качает головой и бормочет под нос, что Предводителю не пристало охотиться и бродить по окрестностям в одиночку, а уж тем более пытаться срывать ядовитые растения, не зная как с ними обращаться. Её пальцы сжимают острую иглу, которой она прокалывает волдырь, а потом она велит раскалить на открытом огне докрасна железный прут.

— Это единственный способ лечения? — хмурится Советник Вэ'рка, не привыкший к столь жестоким методам лечения.

— Одними мазями и припарками здесь не обойтись, — резко обрывает его Вевея, — Предводитель может и не соглашаться на болезненное, но скорое по срокам лечение. И потом будет долго мучиться от яда, разносящегося по крови. Он молод и крепок и в любом случае справится с недугом, но не так быстро.

— Делайте, что необходимо, — велит Вэ'рк, отсылая своего Советника прочь.

Вэ'рк терпеливо сносит боль, лишь морщась, когда ему прижигают пальцы. Вонь подпалённой плоти вызывает у меня тошнотворные приступы и мне приходится покинуть помещение, выходя на свежий воздух. После окончания процедуры Вэ'рк прощается со старой лекаркой, благодаря её за помощь. Но Вевея отказывается, когда он собирается расплатиться с ней золотом.

— Не всё золото — ценно, — улыбаясь, произносит Вевея и, не дожидаясь ответа, возвращается в дом.

Я чувствую её пристальный взгляд на себе и отвечаю ей таким же. Мне не в чем себя упрекнуть. И меня ли нужно винить в том, что Вэ'рк до сих пор изнемогает от желания?

Глава 16

Беременность протекает гораздо быстрее. И срок родов наступает раньше, чем того можно было ожидать. Когда внезапно при прогулке во дворе воды изливаются из меня на землю, мне становится страшно. А понимание противоестественности происходящего вновь накрывает меня с головой. Ранее в какой-то момент я смирилась с произошедшим и усиленно отгораживалась от тёмных мрачных мыслей, словно мгновений, отпущенных мне до срока, было неисчислимое множество. Но вот тот самый миг настал и меня терзают ужасающие воспоминания, а тело пронизывают судороги боли. Шрамы на плече наливаются красным и горят, а исполосованная, натянувшаяся кожа на объёмном животе, кажется, вот-вот, выпуская на свет нечто, зародившееся во мне.

Вевея мгновенно оказывается рядом. Её сверхъестественное чутьё не подводит и на этот раз. Она подхватывает меня, упирающуюся, под руки и ведёт в дом, уговаривая, словно малое дитя. Мой протест лишён смысла, в нём нет ничего разумного: только паника животного, загнанного в угол.

Вевея укладывает меня на кровать силой и спешит крикнуть из окна праздному гуляке, околачивающемуся неподалёку, чтобы тот пригласил Жрецов из Храма, а сама начинает хлопотать вокруг меня и зачем-то поджигает пучки трав по углам, которые распространяют густой, пряный аромат в тесном пространстве дома. Через некоторое время в дверном проёме возникают фигуры Жрецов, садящихся у стены и начинающих распевать тихонько свои молитвы. Их силуэты скрываются от меня за густым витиеватым дымом, а едва слышное бормотание молитв заглушается криками боли и стонами, исторгающимися из меня.

Границы между днём и ночью стёрлись — агония длится долго, а плод не стремится появиться на свет так скоро, как обычно. Он словно напоследок хочет выпить из меня все жизненные силы или выжрать чрево изнутри, подобно тому злобному существу, что вплеснуло в меня своё семя. Мне кажется, что ещё немного и я потеряю связь с реальностью, покинув измученное тело.

Но с последней судорогой боли что-то отделяется от меня, а Вевея торжествующе поднимает окровавленный комок высоко вверх. Перед моими глазами всё расплывается. Я не могу разглядеть ничего, кроме красного и чёрного цветов, сплетённых воедино, потому плотно сжимаю веки и поднимаю обессилевшие руки, чтобы заткнуть уши, ибо крик, что издаёт это создание, громок и полон сил.

Вокруг суетятся Жрецы, что-то говорят и двери дома то и дело хлопают, пуская лёгкий сквозняк, в то время как Вевея трудится надо мной, обмывая тело, заставляет перекатиться набок и перестилает подо мной мокрые от крови одеяла. Сильные руки знахарки размыкают мои сильно сжатые челюсти и вливают горький отвар. Я не хочу глотать его, пытаясь отвернуться. Но одной рукой Вевея придавливает мне на грудь, а второй зажимает ноздри, выжидая, пока я не глотну жидкости, хватая следом за ней воздух ртом. Сознание понемногу проясняется, и я улавливаю обрывки разговоров Жрецов, дожидающихся Видящих, что должны решить судьбу рождённого дитя. Мальчик, слышу я и ожидаю, что и сейчас, как в случае со мной, Жрецы прольют кровь и будут ждать решения Богов. Но Видящие решают иначе.

— Боги велели Невесте жить. А малое неразумное дитя, родившееся живым, неразлучно от матери. Значит, так тому и быть.