Прах и камень

Мои губы обхватывают естество, а язык, скользя по кругу, увлажняет плоть, облегчая путь жадным до ласки губам, вбирающим его глубже и глубже. Движения языка ускоряются, губы, плотно обхватив плоть, скользят по ней вверх и вниз лаская. Ро'ан протяжно стонет, когда ласка становится нестерпимой и жаркой, движется бёдрами навстречу моему рту и удерживает голову между крупных ладоней. Меня затопляет горячее желание, волной расходящееся по телу. А Ро'ан, дёрнувшись ещё раз особенно глубоко, поднимает меня за плечи и тянет к себе, усаживая на колени. Он обхватывает лицо ладонями и гладит кожу пальцами:

— Куда нас заведёт твоя красота, такая нестерпимая и обжигающая? Иногда мне кажется, что в ней кроется моя погибель, а иногда чудится шанс на спасение.

Он не даёт мне ответить и притягивает лицо для поцелуя. Его губы жадно сминают мои, заставляя их приоткрыться со вздохом, впуская его язык внутрь своего рта. Я цепляюсь пальцами за бугрящиеся мышцы на плечах, как утопающий, что хватается за соломинку. Поцелуй становится всё неистовее и глубже, он гасит зарождающиеся стоны резкими толчками языка. А до слуха доносится треск разрываемой ткани — пальцы Ро'ана подцепили рубаху и разрывают её от самого низа и до горловины, обнажая грудь. Ро'ан отрывается от моего рта и, отстранив меня на расстояние вытянутой руки, откровенно любуется мной, ласкает горящим взглядом.

Его руки обхватывают талию и поднимаются выше, он обхватывает ладонями обе груди и сжимает их пальцами, заставляя охнуть от внезапных ощущений. Из его губ вместе со стоном вырывается моё имя. Ро'ан прижимается губами к шее, накрывает ими шрамы и целует. Я дёргаюсь в сторону, стесняясь изуродованной кожи. Меня мгновенно пронизывает воспоминание о том, кто и при каких обстоятельствах оставил на теле эти отметины, и затопляет волна стыда.

Я отодвигаюсь, но Ро'ан лишает меня такой возможности, жарко шепчет на ухо страстные слова, успокаивая и вновь погружая в сладкие пучины желания. Его губы и язык повторяют очертания шрамов раз за разом, словно стирая их границы. Мужские пальцы жадно мнут грудь и обхватывают острые вершины сосков. От каждого его прикосновения тело сотрясается дрожью, а между бёдер становится нестерпимо горячо и влажно. Одна рука Ро'ана подхватывает меня под ягодицы и приподнимает, а потом лёгкий нажим заставляет опуститься, мягко погружая его плоть в себя. Опуститься до упора, сжимаясь вокруг, приподняться вверх, тая от небывалой нежности, туго скрученной с жаждой обладания, и вновь принять его в себя…

Раскачиваться самой и заставлять своими движениями качаться мир, свернувшийся тёмным кольцом вокруг нас. Он тонет во мраке, опасно нависнув над самым краем пропасти, но между нашими переплетёнными телами рождается свет, разгоняющий тьму и дающий крошечную надежду.

Глава 36

Хмурый рассвет заставляет расплести тесные объятия и вновь двинуться в путь. Рядом уже ошивается Леда, не говорящая ни слова. Лишь кружит на месте, снедаемая нетерпением, и бродит неподалёку, пока мы завтракаем.

— Надо свернуть, — произносит она, указывая рукой направление, — там, куда вы направляетесь сейчас, есть возведенные укрепления. Лучше попытаться обойти их стороной.

— Немного ли времени займёт это? — я не желаю тратить время понапрасну, боясь, что мы можем не успеть и временами ощущаю тревогу и страх, исходящие от Силана.

— Лучше потерять один-два дня в пути, чем поспешить и увязнуть навсегда, — возражает Леда.

— Хорошо, — вносит свою лепту Ро'ан, — но если ты, тварь, обманешь нас, я сотру тебя в порошок вот этими руками. И ни одно проклятье не поможет тебе улизнуть прочь или собраться вновь воедино.

Леда едва заметно кивает — капюшон мотыляется сверху вниз и обратно. Мы трогаемся в путь. Леда отказывается садится на лошадь и скользит тенью впереди. Остаётся только поражаться скорости её передвижения. И я всё больше убеждаюсь, что нам на пути отныне будут встречаться только изменённые чьей-то волей, извращённые формы жизни, отличные от привычных мне. Пользуясь возможностью небольшого передыха на привале, я задаю Леде вопрос, откуда ей известно столь многое, и обо мне в том числе.

— Я обошла многие земли, — скрипуче тянет она, — а чаще всего люди болтают о запретном или страшном, когда думают, что тьма скрывает их от посторонних глаз и ушей. Да, она скрывает. Так же как скрывает тех, кто может подобраться близко-близко и незаметно для всех остальных впитывать их речи. Может, слухи об отвергнутой невесте и не ушли дальше двух — трёх селений, что сейчас примкнули к твоему, но Леда добралась и туда…

— Что ждёт нас впереди, какими тропами мы пойдём?

Леда раскачивается на месте.

— Я буду идти впереди, высматривая, не встретятся ли его приспешники. Возможно, придётся отклоняться от пути, намеченного мной. Едва кончится этот лес и степь, вступим в белую пустыню… А дальше, дальше тяжело сказать. Для начала нужно преодолеть и этот рубеж.

Ро'ан прислушивается к нашей беседе.

— Значит, нужно заготовить сухих веток. И придётся бросить лошадей.