Практическая фейрилогия (СИ)

Дождавшись вечера, я отрезала яркие шляпки и оставшиеся выложила в миску с обычными грибами, которые «заказала» у стола. Когда Ириан вернулся и сел ужинать, я начала с аппетитом есть грибы из миски, выбирая, естественно, безопасные. Рыжий, как я и думала, тоже соблазнился грибами и подхватил вилкой часть ядовитого. Прожевав один, он потянулся за вторым, потом за третьим… Так и подчистил содержимое миски.

Я внимательно следила за тем, как он ест, и мысленно делала заметки: «Подопытный съел подозрительные грибы с большой охотой»; «В первые десять минут после поглощения подозрительных грибов никакой реакции не наблюдается»; «Заметит ли подопытный, что грибы настоящие, а не наколдованные?».

— Понравились грибы? — спросила, когда Ириан наелся.

— Ничего, — протянул сидхе, даже не взглянув на меня. Знаю, что сейчас он помышляет только об одном — о сладком сне.

За эти несколько дней я уже привыкла к такому его поведению. Он уходил всегда рано утром, и возвращался вечером, утомленный, еле волоча ноги, и с влажными волосами. Я предположила, что занимается он какой-то физической работой, потеет, грязнеет, и поэтому перед возвращением домой моется в том самом бирюзовом озере келпи. Только вот какая работа может утомить самого сидхе? Они же невероятно сильны! Сгорая от любопытства, я все же не задавала вопросов, и после ужина мы, как правило, расходились по своим углам и мирно засыпали.

Вот и сегодня рыжий сразу после ужина направился в свой угол… Только не дошел. Опасно покачнувшись, он взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и замер, удивленный собственной неловкостью.

«Началось», — обрадовалась я.

Ириан все так же стоял на месте. Качнув рыжей головой, он сделал еще шаг, и снова покачнулся, да так забавно, что сомнений у меня не осталось — его торкнуло!

— Устал? — сочувственно спросила я. — Ноги не держат?

Он кое-как дошел до стены, оперся в нее руками и глянул на меня. Ага! Пот на лице, зрачки расширены, руки трясутся. Значит, ядовитые грибы действуют даже на божественных сидхе! И значит, не так уж они и совершенны — сидхе я имею в виду, а не грибы.

— Ты как-то плохо выглядишь, — заметила я. — Тебе надо меньше работать и больше отдыхать.

Ириан посмотрел на меня мутными глазами и спросил умилительно растерянным, хриплым голосом:

— Почему ты троишься?

— Я? Троюсь? Что, прости?

Он развернулся с трудом и, припав к стене уже спиной, протянул руку в моем направлении, махнул ей, будто развеивая морок, и, поморгав, произнес все так же хрипло, все так же растерянно:

— Откуда вас так много?

— Меньше надо пить, — весело сказала я, и указала на его кубок, в котором все еще оставалась бражка.

— Я что, пьян?

Я хотела сказать «Да», но в холмах лгать нельзя, поэтому ответила иначе:

— Выспаться бы тебе хорошенько.

Ириан не сразу понял, что я сказала: мои слова до него, «торкнутого», доходили медленно, но когда дошли, он улыбнулся во весь рот и сполз по стеночке на пол, при этом меняя свой некрасивый человеческий облик на прекрасный сидхейский. Усевшись на пол, он, продолжая улыбаться, проговорил добродушно:

— Пол-ный дом Ма-гари. Вы-бирай лю-бую… — он потянулся куда-то вбок, вероятно, к одной из моих копий, рожденных его распаленным грибами воображением. И, самое интересное, дотянулся! Ухватив «меня», он повалился на пол, нежно ощупывая руками воздух. — Та-кая мягкая… та-кая по-датливая… — зашептал он блаженно.

— Да, воображаемые женщины, они такие, — поддакнула я, с мстительным удовлетворением наблюдая за ним.

Предположительно сграбастав мои волосы, он потянулся предположительно к моим губам и самодовольно, с невероятными пламенными интонациями, от которых у меня настоящей даже кожа покраснела, промурлыкал:

— Я знал, что ты сдашь-ся… вы все… люди… такие… вы обо-жаете… нас…

Я громко хмыкнула, наслаждаясь зрелищем того, как божественный сидхе ползает по полу, сжимая в объятьях несуществующую Магари, и говорит жарким голосом всякие глупости.

Так тебе и надо, морда рыжая! Будешь знать, как зазнаваться! Был бы воспитанным, был бы вежливым, защитил бы честь девы, то бишь меня, возразил бы Лойнагу, что никакой я не «поблекший блеклый цветочек», а самая настоящая роза, только-только распустившаяся! И, для полной сатисфакции, дал бы ему по носу за гнусные слова о том, что скоро я буду всем подряд отдаваться. Так бы поступил настоящий мужчина, в чьем присутствии оскорбили рини.

Ириан еще немного страстно пожамкал фантом, после чего неожиданно вспыхнул. По-настоящему вспыхнул, оранжевым пламенем! Вскрикнув, я встала из-за стола и заметалась по комнате в поисках емкости с водой. Емкости не нашлось. Оглянувшись на горящего сидхе, который этого факта даже не заметил, и продолжил издавать довольные звуки, я метнулась обратно к столу, возложила на него ладонь, и подумала об огромном кувшине холодной воды. Стол немедленно исполнил мое желание и явил кувшин воды. Схватив тяжеленный кувшин, я подошла к Ириану и, пока тот не спалил весь дом, облила его водой.