Практическая уфология

– Не дождёмся?

– Догонят.

Агон 25. И вновь странности

Отскоблить кровь в машине достаточно просто, учитывая роскошную кожаную обивку. В ткань бы впиталось, и пришлось бы менять, а здесь требуется лишь вода и усердие. Полностью от запаха всё равно избавиться не удалось, тут нужна какая-то химия, но проще подождать, пока кресла просохнут и проветрятся.

Обычно помыть машину Игорь, по примеру незабываемого Тома Сойера, доверял младшему поколению слуг, делая этим им огромное одолжение. Пока автомобили не превратились в повседневность, всегда найдутся желающие с важным видом поработать мокрой тряпкой. Остальные смотрят, открыв рот, на облачённого высоким доверием пацана и жутко завидуют. После работы на пароходе или паровозе профессия шофёра наиболее престижна среди простого народа.

Солидные дяди обмениваются впечатлениями и изображают умных, задавая вопросы о техническом состоянии, пробеге и прочих глупостях. Мальцы крутятся рядом, норовя потрогать блестящее покрытие, а за возможность посидеть внутри отдадут все свои сокровища вроде свинцовой биты и цветных стёклышек.

Ну и что греха таить, женская часть населения тоже посматривает заинтересованно. Человек при механизмах и личный водитель хозяйки непременно с деньгами и в авторитете. Игорь так себя и не смог переломить, с присланной рабыней спать не стал, всё равно как насилие. А вот посетить иную девицу из свободных – почему нет? Только тихо, чтобы соседи не знали.

Но это всё осталось там, в поместье. Здешние на машину косились, но не подходили, хотя прямого запрета не прозвучало. Мало того что никто не ожидал прибытия сомнительной родственницы, так вдобавок привезла два трупа. Стрелок, пёс с ним, кстати, его никто так и не опознал, но фактически подследственный подозревается в смерти родного брата?! Выходит, здесь приложил руку кто-то ещё.

Визгу и воплей было огромное количество. Одна из баб Юлию прямо обвиняла в убийстве, другая – в дурном глазе. Кто кому кем приходится, Игорь так и не разобрался, тем более ему не представляли членов семейства. А случившееся их крепко задело. Если у первого убитого наследников вообще не имелось, то у второго – три дочери. Ранчо как неотъемлемая собственность рода переходит по мужской линии, и вырисовывается совсем иной расклад, чем первоначально. Дочери Василия норовили вцепиться в волосы жене третьего брата – Никандра. Тот смотрел с остолбеневшим видом и не пытался навести порядок.

Ко всему требовалось похоронить убитого, поэтому разослали гонцов с целью позвать на похороны соседей и работников. Усадьба гудела от разговоров и сплетен, а в господском доме продолжали бешено ругаться, выясняя, кто крайний. Чего добивалась Юлия и зачем она присутствует, становилось всё меньше понятно. Тем более толка от их расследования на ходу никакого. Стрелка никто не опознал, а карантин оказался самым настоящим, как и тот регулировщик. Ушлые ребята просто взяли на вооружение удачно подвернувшуюся возможность. Не случись объезда, ждал бы снайпер у дороги, и неизвестно, в кого стал бы стрелять, обнаружив, кто находится на пассажирском сиденье.

– Чего тебе? – недовольно спросил Игорь, когда, дёрнутый за штанину, обнаружил Феликса.

Тот муркнул и, повернувшись, отбежал, приглашая за собой.

– Видишь, занят.

Кот требовательно заорал с крайне противными завываниями. Подскочил и ударил лапой, выпустив когти. Не до крови, разрывая брюки, но достаточно чувствительно. Прежде так себя вёл единственный раз, когда отказался прощаться и потребовал взять его с собой. Это было странно и вряд ли пустяк.

– Хорошо, – покорно согласился Игорь, кидая тряпку в ведро. – Иду.

Вряд ли кто сунет мину под днище, но потом не мешает глянуть. Происходящее вокруг напрягало, а объяснений так и не дождался.

Здешний особняк, больше напоминающий виллу в Италии, стоял в степи. Но степь отнюдь не была везде пустой. Строились здания, причём по тем же лекалам, что и поместье Юлии. Облагородили рощу у озера. За домом находился сказочный лес, созданный мастерами своего дела. Ручейки и гроты, полянки и овражки – всё казалось диким и одновременно присмотренным. Ничего похожего на его представления о нормальном ранчо. Скот держали в стороне, и большинство хозяйственных построек расположены в отдалении. А господа в лирическом настроении прогуливались от беседки к лодочному причалу.

Феликс бежал по дорожке куда-то в глубину окультуренного леса, время от времени оглядываясь. Один раз остановился, недовольно вякнул. Хвост при этом нервно мотался из стороны в сторону. Обычно кошки так себя не ведут, но они и к людям не привязываются. Или тот считал человека личной собственностью и отказывался отпускать не из любви, а из хозяйского инстинкта? К сожалению, объясниться нормально не выходило. Какой ни умный, а всё же животное. Говорить не способен. Но показать желание – ещё как! Будет орать, пока не сделаешь по его. И швырять ботинками бесполезно. Таким макаром не успокоить. Проще встать и дать пожрать или выпустить из дома, чем бессмысленно ругаться.