Практические советы Порфирия Иванова

И Сухаревская пообещала не оставить. До самого конца жизни Учителя она была ему помощницей, единомышленницей и сподвижницей, поддерживающей его во всех замыслах и начинаниях. Но прежде, чем она решилась на это, ей пришлось сделать выбор. Она вспоминает об этом так:

"…Утром, как обычно, приготовила я мужу горячий завтрак и проводила его на работу. В нашем хуторе тогда не было проезжей дороги. И вдруг слышу: собаки на улице гавкают. Думаю, кто же там в такое время ходит? Такая зима, такая вьюга, а кто-то пришел. Как глянула: идет мужчина, зеленый плащ на нем, дубинка в руках. Подбежала к нему:

— Чего вы хотели?

— Да вот я проездом еду. Мне на билет денег не хватило, я пришел сюда попросить.

Я бегом, сама не знаю, что схватила. Пришла, ему отдала. И тут же повернулась, пошла к своей калитке. Думаю: а куда же он пойдет? Глянула — а его и нет. Вот влезло мне в голову, что это был Учитель. А как же он сюда приехал? Поезда-то в то время не ходили".

После моего выздоровления муж меня часто ревновал к Иванову, не раз говорил:

— А кто такой тебе Иванов?

— Он для меня отец, он для меня Бог.

— Он твой любовник.

— Да нет, не любовник. Любовников, ты знаешь, у меня никогда не было. У меня чужие дети, надо их в порядок приводить.

— Нет, ты все это оставь. Ну, кто он тебе?

— Я тебе сказала.

— А я кто?

— Ну, а ты Иван, как все Иваны, — и на этом слове получился раскол.

— Уходи.

В чем стояла, ушла. Все оставила. Но здоровая. Определилась тогда в Москве к министру Баркалову, первому помощнику приборостроения точной механики, и там пробыла я у него два года. Вернулась к мужу, но Учитель посоветовал:

— Ни в коем случае! Ты должна его оставить и уйти.

…Хуторяне меня судили… Оставить дом, оставить мужа? Но детей не оставила…"

Учитель любил и высоко ценил Валентину Леонтьевну, вот что он о ней говорил:

"Валя — моя помощница. Я человека Духом освещаю, а она водой пробуждает. У нас есть одно: природу любить, ценить, как око свое."

Я ей говорю от всех людей: "Спасибо!"

Валентина — сохранительница моего тела. Мое тело — ваше дело, мое дело — ваше тело. Она за меня может выступать, рассказывать правду, она ею окружена. Природа за нас двоих. Нам двоим наша дорога одна: не обижать природу, мы ее любим. Хотим взойти вдвоем на этот Чувилкин бугор с мыслью одной для всех: чтобы не есть, не пить. Мы это уже имеем, у нас силы на это рожденные, мы этому в природе сами научились, сделались помощниками людям обиженным, больным…

Мы счастье и здоровье людей втянули на Чувилкин бугор. Это есть наша двоих, Учителя и Валентины, истина, она в природе неумираемая.

Валентина дала свое слово, мою идею поддержала. Она этому вот Бугру, этому месту низко до самой земли поклонилась и, как свою радость, поцеловала. Говорила за Учителя свои слова: "Это он есть всего мира спаситель. Нас всех ведет по этой дороге прямо к цели — к жизни всех людей, чтобы они с нами вместе на этом вот Бугре и остались вечно жить. Я знаю о нем, что он есть Господь, Бог всех царей, над всеми ими управитель. Царь из царей — он царь. Я тоже такая спутница, его делу не уступила, взялась: сознательно не кушаю, как не кушает наш Учитель. Это чистая правда".

В природе нас таких заслуженных двое — я и Валя. И нам двоим пришлось с нею разговаривать. Мы боги в природе. За эти годы можно было умереть тысячу раз.

Какая она в этом деле великая труженица, эта Валентина Леонтьевна Сухаревская. Я ей доверился делать дело — водою купать нас всех. Для этого надо душу и сердце, и она это все имеет. Валентина — моя душа, я ей естественные природные силы передал, она может лечить даже раковую опухоль.

По словам Учителя, Валентина Леонтьевна с его благословения и сама стала помогать больным, она подтверждала это, но всегда оговаривалась, что это не ее способности, а Учителя, это он отдал ей свою силу, вернул здоровье.

Вчитаемся снова в ее воспоминания об Иванове:

"К Учителю много обращалось людей и "больших" и "маленьких", он всем помогал. Помощник Курчатова, замминистра по приборостроению Баркалов, очень больной был. Так Учитель крепко просил его:

— Алексей Петрович, хоть маленькой иголочкой проткни — расскажи ученым за мою идею, сделай дело!

Были у него и медицинские светила — Петровский и Ушаков, доктор Николаев. Все обещали помочь ему в его деле. Но никто никогда не помог Учителю. Отовсюду только гнали.

Учителем было раковых больных предоставлено, как свидетели. А ученые не признавали.

Блохин и Петровский предлагают ему палату самых тяжелых раковых больных, совсем безнадежных:

— Ты же не дипломированный, ты же не ученый. Когда восстановишь их всех, тогда мы тебя признаем. А Учитель им отвечает:

— Я должен сам больных выбрать. Мне надо людей с душой и сердцем, чтобы они могли получить это здоровье в природе. Нужно, чтобы человек был расположен к этому.

— Нет. Или бери всех или никого.

Так ничего и не получилось".

"…Приехал на хутор, офицер, афганец, и спрашивает, здесь ли Дом Здоровья? Говорю ему:

— А ты зачем приехал?

— За здоровьем, — четко, по-военному, отвечает.

— Скажи, а что ты сделал для человечества?