Практичное брутто, волшебное нетто

— Вам бы здесь, в Дюоссе, только богов гневить. Вот, возьми свой носовой платок, кажется, я в него нечаянно сморкнулась. Прошу прощения, — Ал впихнула влажный от слез платок в мужскую руку.

— Боги простят, — прошептал Волпи-Средний, не отпуская ее руку. — Ты восхитительно красива, жутко утончена, великолепно воспитана и вообще приятно пахнешь. А более гибкой талии мне в жизни не встречалось…

— Ой! — сказала леди Нооби.

Поцелуй был так бережен…

— Не хочу тебя пугать, — едва слышно пояснил Олив. — Но корчиться мне на демоновой наковальне тысячу лет, если после ужина мы не продолжим… беседу. Пора, глорская девочка. Пусть у меня и не такой дивной синевы глаза…

— Об этом дерьме ни слова! — пискнула Ал.

— Вот и я о том же, — Волпи-Средний и не думал ее отпускать. — Мы все решили?

— Да! — мгновенно откликнулась немыслимо решительная леди Нооби.

— А вот и не все. Нам нужно проверить себя с еще одной стороны. Ночная химия чувств очень важна. Уж поверь.

— Я не уверена, что это называется «химией», — Ал чувствовала, что у нее начинает кружиться голова. — О боги, ты мне на шее следов наставишь… этих… как их…

— «Засосами» их называют, — с готовностью пояснил химик-практик. — Я вполсилы. Моя леди, ты мне доверяешь?

Конечно, Аллиотейя Нооби абсолютно не доверяла этому коварному человеку. «Вполсилы» как же… И не химик он, а литейщик-маг…

Ал плавилась. Раскаленный горн, трещащая топка, жар, сверкание текущего металла… Ужас! Неприличный ужас! Хотелось большего…

И был ужин, который Аллиотейе Нооби запомнился на редкость слабо. Потом Олив перехватил ее на галерее, взял за руку и увел. Он был очень осторожен и бережен вначале, потом наоборот, потом снова наоборот… Мыслей в голове у Ал оставалось маловато, но она начала догадываться, что ночная химия — очень интересная наука. И нужная! И вообще на человека лучше не смотреть, а чувствовать душой и телом. Очень важное дело, боги тому свидетели! Даже поважнее всяких судьбоносных выходов в высший свет. Ой, голова вовсе опустела…

20. Танцульки

Музыка в Дюоссе — это еще та музыка. Нет, звучит миленько, но поскольку большая часть современных инструментов отсутствует, то и бедненько. Такой прием и без верджинела[6]⁈ О, провинция…

Вообще-то Аллиотейе пока все нравилось. Особенно собственное настроение и то, что Олив никуда от нее не отходит (и не только из соображений приличий). Молодая леди Нооби нравилась — и близкому человеку, и многим другим. К последнему обстоятельству, Ал, естественно, оставалась глубоко равнодушна, но отмечала как факт, достойно поддерживающий престиж семейства Нооби. Если нужно блистать, то приходиться блистать, такие вот обязанности.

…— Возможно, не самая утонченная работа, но достаточно модная, я консультировался, — сказал Олив утром. — По заверениям нашей конторщицы и к платью вполне подходит. Так что придется надеть — если ты поедешь с голой шеей, нас не совсем поймут.

Шея… Что шея, если в гарнитуре кроме колье, и серьги, и пара колец… Ал смотрела на футляр, оббитый бархатом, поскольку внутрь футляра смотреть было вообще опасно — слепили камни.

— С такими рубинами стиль их оправы значения не имеет, — прошептала леди Нооби. — Изумительны. Но послушай, а вдруг я что-то потеряю? Я не привыкла носить на себе целое состояние…

— Если потеряешь, мы купим новое. Но ты не потеряешь — я буду следить за твоей шеей. Пусть и из иных побуждений, но заодно и за камнями пригляжу, — пообещал Волпи-Средний.

— Вся надежда на твою практичность, — пролепетала Ал, чувствуя, как на шее смыкается тяжелое колье. Прохладное серебро, обжигающие поцелуи между камнями… такое разве возможно пережить? И вновь плавилась леди Нооби, на это раз вместе с серебром и драгоценными камнями. Ценные «присадки» — это называется. Бывают шлакообразующие, окислительные, легирующие, соблазняющие…

Выехали в первых сумерках: охрана, экипажи, факела… Вот тут Ал начала нервничать, но показывать этого было никак нельзя. Третьей в бричке сидела Биатрис — это было против правил, детям, конечно, не место на Дне Осени, но взглянуть-то одним глазком можно. Аллиотейя попросила за девчонку и строгий папа-Олив не отказал. В экипаже Биа, против обыкновения помалкивала, осторожно поправляла подол платья «старшей сестрицы», поглядывала на непривычно одетого отца.

— Послушай, дитя, ты меня начинаешь смущать, — проворчал Олив. — Может, к Тифф и Гел пересядешь? Там тебе расскажут много интересного, да и дед живо расшевелит. А то ты молчишь, а мы и так сидим словно деревянные сваи под критичной нагрузкой.

— Ничего не деревянные! — возмутился ребенок. — Отлично вы сидите. Благородно. Послушай, Ал, а ваш род далеко отмеряется от королевского? А то ты на принцессу смахиваешь.

— Благодарю, хотя эпитет «смахиваешь» здесь не к месту. Принцесс в Глоре сейчас нет, есть принц, будущий король…

— Это-то я слыхала, — заверила девочка. — Но принц у вас там еще мелкий и неинтересный. Я про твой род спрашиваю…

Ал кое-что рассказала, обсудили прискорбную нынешнюю «без-принцессность» заморской столицы, так и добрались до герцогской обители.