Практичное брутто, волшебное нетто

Какой берег? Зачем? Кому он нужен⁈ Аллиотейя не понимала этого дикого берега, глупых сосен и кедров, неуместного оживления на палубе. Она не понимала себя. Хотелось закричать прямо в морской ветер, отогнать эти неумолимо приближающиеся скалы, чуждую реку, мерзкую Дюоссу. Вот так и сходят с ума? Только шуршулла на руках, теплая и тяжеленькая, успокаивала, позволяла просто стоять, не совершая глупостей.

Ал пыталась понять, что произошло в Тот-Самый-Вечер. Это случилось совсем недавно, но казалось, прошла сотня лет и свершившееся накрыла вуаль неверной памяти. Не нужно было тогда пить ликер. Прямо яд разума какой-то, а не напиток. Возможно, кроме ликера, не надо было делать еще тысячу вещей, но они уже свершились.

Девушка знала, что глубоко и искренне любит Себастио. Как иначе назвать то чувство, когда от воспоминания о его жестах, сияющих глазах и падающих на лоб густых кудрях, неизменно бросает в дрожь? Эти загорелые красивые руки, сильные плечи, на которые в тот миг легли ее собственные, безумно осмелевшие ладони. Разве возможно не обожать этого морского полубога? И ответное чувство капитана, его страсть, заставившая этого благородного человека пусть на миг, но забыть свой долг и обязанности. Его объятия…

Сложнее было с его словами. Кое-чего Ал, несмотря на мучительные раздумья, никак не могла понять. Она вновь и вновь обращалась к его словам, и порой ей казалось, что он и сам не знал, что скажет в следующее мгновенье. О, несомненно, безумное волнение того вечера… Ал изумлялась как вообще смогла пережить столь испепеляющий всплеск чувств. Откровенно говоря, часть свидания практически стерлась из ее памяти. Особенно — о, боги! Боги! — те стремительные мгновения, проведенные под сенью канареечного шелка. Кстати, отчего они случились столь быстротечными? Так всегда бывает? Нет-нет, прочь, прочь ненужные и неуместные вопросы, истинные леди о них не должны помышлять! Лучше подумать об ином. Как, все-таки, неприятны эти желтые тона. Когда все… когда все станет хорошо, нужно будет убрать из спальни все желтое и… Нет!!! Об этом тоже не нужно думать.

Что он все-таки хотел сказать? «Ждать и верить». Несомненно, как же может быть иначе⁈ Но чего именно ей ждать? У Себастио есть план, о, если вспомнить, как сверкали его волшебно-синие глаза, это необыкновенно рискованный и очень мудрый план.

Ал чуть не застонала — она всей душой и сердцем обожала благородного лорда Лино, но… отчего-то никак не могла поверить, что все случится именно так, как он задумал. Собственно, она осознавала, что абсолютно не понимает замысла милого Себастио, но тем необъяснимее крепла уверенность, что все случится иначе. Наверное, это оттого, что он слишком благороден и раним. Конечно, так и есть. Ведь это было их первым свиданием, можно сказать, единственным и так сразу перевернувшим их судьбу. Конечно, Ал почувствовала что он — ее судьба, еще в тот первый, роковой миг, когда увидела его на капитанском мостике. Но он же старше, опытнее, умнее, и он…

Аллиотейя неистовым усилием сдержала готовые хлынуть слезы. Она абсолютно, ну абсолютно же, ничего не понимала в происходящем. Шилка на ее руках беспокойно заворочалась, чувствуя волнение хозяйки.

— Леди Нооби, вы замерзнете. К тому же мы помешаем работе матросов, — намекнула за спиной назойливая конторщица. — Не соблаговолите ли пройти в каюту и отдохнуть?

Ал определенно знала, как она глубоко безразлична и бесчувственной Тиффани, и безмолвно торчащей рядом рабыне. Это они о Шилке беспокоятся — как бы не уронила бестолковая леди их драгоценную любимицу. А между прочим, это ее, леди Нооби, грызун!

Шилка предупреждающе присвистнула и заворочалась — как бы там ни было, она была против любых уронений на палубу, а уж тем более, за борт.

Дамы в молчании направились в каюту. Ал вошла первой и в недоумении замерла: что-то было не так. Газеты валялись на полу, щетка для волос оказалась под стулом, клетка грызуна покосилась…

— Су-су-сию⁈ — потрясенно вопросила шуршулла, глядя на свои оскверненные апартаменты: внутри валялись клочки газеты, частью подмоченные водой из перевернувшегося блюдца.

— А что это такое? — поддержала возмущение зверька Тиффани.

— Ы-ы! — всплеснула руками рабыня, мигом сообразившая, что устранять весь этот беспорядок придется именно ей.

Все трое разом взглянули на Ал — именно благородная леди последней выходила из каюты.

— Это не я! — запротестовала Аллиотейя.

— Су-сс? — задумалась шуршулла, припомнившая, что покидала каюту на руках хозяйки и на тот момент никоих трагических изменений в обстановке родной клетки не наблюдалось.

Конторщица и рабыня с подозрением смотрели на Ал.

— Я знаю, что вы считаете меня слабоумной, но всему есть границы. С какой стати мне рвать газеты и заваливать клетку? — сдерживая злость, поинтересовалась леди Нооби.

— О чем ты говоришь? Но что за странность здесь случилась? — поспешно заявила Тифф. — Может, нас обокрали?