Практичное брутто, волшебное нетто

Это был первый поцелуй леди Нооби. Ее целовал лучший мужчина из всех, кого она знала за свою жизнь, целовал нежно, страстно, и власть его объятий пьянила куда сильнее ликера. Улетая в звездную тьму, Ал не знала, куда деть руки, наконец, ее кисти, словно налитые расплавленным серебром, легли на мужские плечи. О боги, в этот миг она была готова немедля умереть…

Умереть не позволяли его объятия. Ну, не совсем объятия — видимо, настоящим объятиям положено быть повыше. Леди Нооби вообще не была уверена, что девушку можно обнимать за зад. Нет, «зад» — это невозможное слово… пусть за ягодицы. Какое странное чувство сладкого и покорного бесстыдства… нет, должно быть это от ликера. Плащ сам собою упал на пол…

— Себастио, мы не должны это делать, — выдохнула Ал, глядя в столь близкие синие глаза.

— Да, мы пленники своего долга, — признал капитан, на миг зажмуриваясь. Потом он поцеловал девушку в шею, и еще, еще… Ал решила, что сейчас не может ни о чем думать, и ей сразу стало легко. Она оказалась сидящей на капитанских коленях, Себастио ласкался лицом о ее грудь, невнятно шептал о свежести весеннего тюльпана, о долгих годах исканий и надежд… Запрокидывая голову, Аллиотейя не слышала и десятой доли строф этой путаной саги признаний и обещаний, да это было и неважно. Она обнимала голову возлюбленного, шелковистая густота кудрей ласкала грубость кожаных перчаток. Леди Нооби опьянела отнюдь не от вишневого ликера, и у нее даже мысли не возникло противостоять напору умелых рук. Ей захотелось повизгивать и подставляться, возможно, она даже делала нечто такое, хотя и без непозволительного щенячьего повизга…

…Она взлетела в крепких руках и тут опустилась под желтую сень балдахина. Лорд Лиино был рядом, ни на мгновенье не отпускал, целуя и делая иные невозможные вещи. Ал совершенно не хотелось возражать. На миг ей стало прохладнее: руки капитана гладили ее бедра — к счастью шелк лучшей пары чулок был относительно новым…

— Ты великолепна, особенно эта прическа. Будь прокляты любые сети, силки и путы нашей жизни, — шептал он, задыхаясь.

Дальше произошло то, о чем юная леди Нооби имела очень смутное представление. Нельзя сказать, что этот краткий миг что-то прояснил, открыл и утвердил девушку в ее нерешительных догадках. Она считала, что готова ко всему, хотя и не знала к чему именно. Но…

Потом произошло что-то еще — Ал помнила, как опиралась на подушку локтями и опасалась что свободная прическа, которая ему так понравилась, спуталась и уже не столь хороша сзади. Было немного больно, и очень-очень странно. Особенно когда Себастио потерял дар голоса и захрипел как озверевший орк…

— Ты великолепна! И как горяча, — навалившись на спину, капитан потерся головой о плечо возлюбленной.

Немыслимым напряжением сил расцепив объятия, он соскользнул с постели, сделал несколько шагов назад, рухнул на стул и принялся приводить в порядок свои брюки. Осознав, что и ей нужно привести себя в надлежащий вид, Ал поспешно одернула юбки. Как все это странно…

— Аллиотейя, мы не можем делать ничего подобного, — прошептал капитан, сжимая ладонями свое разгоряченное лицо, и облизывая пересохшие губы. — Только не сейчас! Я обязан доставить тебя в Дюоссу. Это мой долг! Долг капитана.

— Что ж, я тоже помню о долге, — прошептала Ал, садясь приличнее на неудобной постели. — Я сойду с корабля и стану леди Волпи. Но этот вечер я никогда не забуду!

— Не забывай! — капитан сжал загорелые кулаки. — Ради всего святого, не забывай! Ты мне нужна. Клянусь, ни одна девушка, никогда в жизни не была мне столь нужна! Я умоляю, запомни этот вечер!

Лицо его сияло, он конвульсивно стискивал кулаки и прикрывал глаза, словно его слепила некая, вновь открывшаяся ослепительная истина.

— Себастио, я… — Ал в отчаянии сплела пальцы — рукам было так жарко в плену совершенно ненужной, чуждой этому мгновению кожуре перчаток.

— Не сейчас, моя милая, — прошептал Лино, закрывая лицо руками. — Нам нужно ждать. Мы люди долга, и должны исполнить свою клятву. Но она, клятва, не вечна!

Ал ахнула — он мгновенно оказался рядом, сжал девушку в неистовом объятье и прошептал в ухо:

— Ты его не любишь! Значит, все в наших руках. Просто жди! Это будет нелегко, но ты справишься. Ты, моя единственная долгожданная любовь, выдержишь всё. О, это будет нелегко! Но ты сильна и мое сердце навсегда с тобой. Послушай, как оно бьется!

Ал слушала. Этот стук, частый, звонкий и сильный завораживал. Какая у него широкая грудь. Как он взволнован!

— Но как? Как мы сможем быть вместе? — прошептала девушка этой жаркой, чуть вспотевшей груди с дорогим медальоном.

— Я придумаю. Просто верь мне и жди письма. Наступит день и ты будешь свободна. Жди, надейся и готовься помочь мне!

— Да, конечно, — ошеломленно пробормотала Ал.

Ей очень хотелось назвать Себастио «дорогой», но она не была уверена — вдруг это прозвучит вульгарно?

— Тебе нужно идти, — капитан решительно поднялся. — Нельзя дать и тени подозрений. За нами следят множество недобрых глаз. Кто, кроме конторщицы, знает о наших чувствах?

— Никто! Тиффани никому не скажет.