Практика по Магловедению

— Гилли, хороший мой… — Драко покрыл поцелуями его лицо и опять приник к губам. Не веря своему счастью, он ласкал и гладил тело, вдруг ставшее отзывчивым к его прикосновениям. Одним рывком Драко сорвал с себя белый махровый халат. Юноша лег сверху, прижавшись всем телом к телу любимого. Сомнений не было — хотя душа Гилдероя витала в эмпиреях, тело его было здесь, принадлежало Драко и с каждым мгновением наполнялось желанием близости. Давясь подступившими к горлу рыданиями, до конца не веря в происходящее, Драко дрожащими пальцами снял немногую оставшуюся на них обоих одежду. От прикосновения к обнаженной теплой коже, от запаха тела, ставшего родным и бесконечно драгоценным, от избытка нахлынувших чувств Драко начало трясти, и дрожа от нежности, восторга и возбуждения, он целовал и целовал блаженно прикрытые веки поэта, улыбающиеся губы, безволосую грудь с бусинками сосков, выгибающиеся ему навстречу бедра, светлую дорожку золотистых волос в паху. Драко опустился на него сверху, краем сознания ощущая опекающую его тело боль, но не было на свете такой боли, которая бы остановила его сейчас. Из полуоткрытых губ Гилдероя вырвался стон. Его руки легли на грудь Драко, касаясь его кожи так внимательно, будто изучая заново, а в незабудковых глазах вспыхнуло детское любопытство и восторг.

— Гилли, это я, ну вспомни, ты не мог… не мог забыть совсем… — шептал Драко, теряя голову от знакомых и незнакомых ощущений и интуитивно ускоряя темп. Глаза поэта вдруг изумленно распахнулись, он жадно обхватил ладонями ягодицы юноши и выгнулся всем телом, крепко прижав к себе узкие бедра Драко, сливаясь с ним в последнем отчаянном рывке к пропасти блаженства и наслаждения. И вдруг, увлекаемый вслед за Гилдероем в эту пропасть, юноша услышал то, что уже не надеялся услышать никогда.

— Драко, — сказал Гилдерой.

Его руки, обнимающие юношу, вдруг бессильно упали на постель, глаза закрылись, и по лицу и плечам разлилась странная бледность. Он потерял сознание.

*****

Аберфорт Дамблдор со стуком поставил перед братом чашку дымящегося сладкого чая. Альбус охладил заклинанием любимый напиток и с шумом отхлебнул глоток.

— Угадай, зачем я тебя позвал, — сказал Аберфорт.

— Отточить искусство игры на моей хрупкой нервной системе, — буркнул Альбус.

— Не угадал, — сказал Аберфорт. — Попробуй еще раз.

— Маглы. Мои сбережения. Отношения с Геллертом. Компромиссы с Риддлом. Хронотрон. Беспредел в школе.

— Нет, нет и нет.

— Значит, просто давно не ломал мне нос, — проворчал Альбус.

— У меня день рождения послезавтра, Альбус.

— Мантикора тебя за ногу, ну ты и напугал, Аби! — расплылся в улыбке Альбус. — А я и забыл.

— Дата не круглая, но я хочу его отпраздновать в Большом зале. У нас будет гость.

— Какой еще к дементорам гость? И чем тебя не устраивает «Кабанья голова»?

— Не думаю, что Гэндальфу понравится «Кабанья голова», — спокойно сказал Аберфорт.

— Гэн… — от неожиданности Альбус подавился чаем и закашлялся. — Зачем ты его позвал, Аби? — с ужасом спросил он, обретя, наконец, дар речи.

— Он сам обо мне вспомнил. Я бы хотел, чтобы и все остальные увидели великого мага, Альбус.

— А о моем авторитете ты подумал? Я годами олицетворял силу, достоинство и мощь света! — свирепо сказал Дамблдор-старший. — А теперь является сам Гэндальф, и я…

— Ты дискредитировал себя в глазах собственных друзей и учеников. Откровенно говоря, даже я удивлен. Вы с Геллертом всегда стремились к власти, но на сей раз вы соблазнились деньгами и даже опустились до банального воровства, Альбус. И ты еще толковал о высоких материях своим ученикам! Ты помнишь свою прочувствованную речь после окончания первой практики по Магловедению? Вспомни, как после твоей речи Гермиона Грейнджер, замученная совестью, выкрала у Снейпа какую-то отраву и едва не отправилась на тот свет, и если бы не Помфри… Вспомни, как Рон Уизли напился как гном в забое и лег на рельсы под Хогвартс-экспресс, и если б я не случился рядом… А ты все это замял, стер, кому надо, память, и послал отчет Амбридж об успешно проведенной практике! Не тебе судить своих учеников, Альбус! Ты не просто выжил из ума, а окончательно выпал из рамок человеческой морали!

— А сказал, о дне рождения поговорим, — угрюмо пробурчал Альбус.

— Да, о дне рождения, — вздохнул Аберфорт, задумчиво помешивая ложечкой свой чай. Из-под скатерти вдруг высунулась глумливая козья морда, и патронус Аберфорта уставился на Альбуса желтыми насмешливыми глазами.

— Убери свою скотину, Аби, он жует мою бороду, — рассердился Дамблдор-старший.

— Не могу. Он выполняет мои подсознательные желания, Альбус. — Наверное, в глубине души я бы сейчас повыдергивал твою бороду и выставил тебя за дверь.

— Неплохо устроился. Все плохое в самом себе можно свалить на козла. А самому остаться чистеньким. Во всем виноват козел!

— Понимай как знаешь, — усмехнулся Аберфорт. — Ладно, вернемся к моему дню рождения. Я бы хотел попросить тебя сделать мне подарок. Надеюсь, тебя не обременит моя просьба.