Практика семейной расстановки. Системные решения по Берту Хеллингеру

В образе-решении у Паулины это выглядело так. своего внутреннего ребенка она взяла к себе на колени, и из глаз у нее покатились слезы. Она смогла увидеть и услышать то, что стремился показать ей страх: а именно то, что ее телу или внутреннему ребенку нужно, чтобы она его воспринимала и поддерживала с заверением: «Ты моя часть, и я позабочусь о тебе!» Бывший надсмотрщик теперь с радостью встал на защиту ее интересов в качестве ее правой руки или менеджера, служа ей со всей своей энергией. Она сама, «Я», в качестве «председателя этого объединения внутренних частей» (Schmidt, 1993) активно берет на себя влияние и ответственность за хорошее решение. Теперь она ясно видит свою цель и путь. Тогда страх преобразуется, немного отступает назад и в качестве стража находится в распоряжении внутреннего ребенка, а также становится советчиком «Я»: со всеми его знаниями о соотнесенности, должной мере и включенности в большее целое. (Если вопрос как раз в балансе между готовностью к достижениям, с одной стороны, и границами возможностей организма — с другой. Или если нужно привести в гармонию интересы социального окружения с витальными потребностями ее собственного жизненного пространства и ее собственным ритмом жизни.)

По нашему опыту, состояние клиентов заметно улучшается, если удается осуществить описанный здесь шаг: то есть если страх получает иное значение, а клиенты берут в свои руки любящую и твердую заботу о благополучии своего «внутреннего союза».

Страх как друг

Острые состояния страха прекращаются практически всегда или по крайней мере становятся значительно реже. При их повторном возникновении клиент может сам регулировать свое обращение с ними — такой опыт очень укрепляет.Одна клиентка, которую я после наших сессий в заключение спросила, что помогло ей справиться с приступами паники, ответила: «Самым важным было то, что я поняла: страх — мой друг, а не враг. А остальное — это самонаблюдение в повседневной жизни и телесный опыт того, что жизнь и земля меня держат».

Большинство клиентов заканчивают терапию, как только симптомы исчезают или становятся такими смирными, что напоминают скорее случайные «круги почета». Такие клиенты приходят еще только несколько раз как бы на «супервизию», чтобы интегрировать новообретенные возможности в разные контексты жизни и отношений. В этой точке иногда имеет смысл пригласить на беседу партнера или других близких. Кроме того, мы видим, что хорошим дополнением здесь могут быть сессии телесной терапии, например, по Фельденк-райзу.

Другие после некоторого перерыва приходят снова, часто на группу, где мы работаем с семейными расстановками. Тогда они уже готовы «предоставить себя» семейной динамике, семейным событиям и, может быть, связанной с этим боли, и на этом уровне принять дополнительные образы-решения.

Некоторые модели страха

В заключение следует упомянуть некоторые события или модели, очевидно связанные с динамикой страха, поскольку они встречались нам в рассказах об истории семьи и в расстановках семейных систем клиентов:

• ранние или драматические потери в собственной жизни или в родительской семье: например, потеря родины, ранняя смерть близких родственников или события, связанные с насилием;

• семейные ситуации, заставившие рано повзрослеть, — что часто связано с внутренней или внешней перегрузкой;

• сильная лояльность по отношению к обоим родителям, которая переживается как глубокая связь и в то же время как противоречивые требования.

Возможно, в этом и заключается ответ на вопрос, почему в начале терапии при состояниях страха и паники полезно фокусировать внутреннюю систему и предлагать расстановки на метафорическом уровне.

СЕМЕЙНАЯ РАССТАНОВКА С ПРИЕМНЫМИ И ОПЕКУНСКИМИ СЕМЬЯМИ

Проблемы идентичности выросших приемных детей: поиск корней. Анна Ли Шолыд

Для начала я бы хотела рассказать о себе: я сама — приемный ребенок, я психолог и терапевт. Десять лет назад я создала первую в Германии группу самопомощи, сейчас это зарегистрированное общество «Корни и крылья — форум усыновленных».

Ко мне за советом и поддержкой обращалось множество людей, я часто сопровождала их в поиске корней. Как приемный ребенок, я сама тоже очень активно занималась своей судьбой, искала, находила, переживала взлеты и падения.

Идентичность — что это на самом деле?

Это значит «полное соответствие во всех деталях». Это не есть что-то прочное, что-то, чем человек «обладает», она, подобно уровню нашего развития, душевному состоянию и внешнему окружению, постоянно формируется заново.

В философии, религии и культуре человек всегда задавал себе вопрос «Кто я?». Однако для приемных детей этот вопрос, который в жизни задает себе, наверное, каждый, имеет иное экзистенциальное измерение. Поскольку другим всегда ясно, что куда бы я ни шел, как бы ни развивался, есть ли у нас контакт, доволен я этим или недоволен, я всегда остаюсь ребенком своих родителей.