Прапорщики по адмиралтейству

Сам я больше «Камой» занимался. Команда своими силами проводила ремонт, лишь пару раз пришлось привлекать инженера и некоторые ремонтные мощности дока, но в основном справились сами. Сегодня как раз закончили, так что выровненные борта сверкали свежей краской, орудия были начищены, бункера почти полны углём, и я направил в штаб заявку с просьбой разрешить отправиться в очередной рейд.

Что касается Альфы, я был прав: он связан по рукам и ногам, рассчитывать на него я уже не могу. Разве что ему удастся отличиться в каком ночном бою, но не более. Вообще, такие крупные миноносцы обычно в охране фарватера не держали, для этого есть более мелкие. Однако причина была: команду нужно спаять, и такие вот дежурства, с учебными тревогами, здорово помогали команде стать единым организмом. Так что когда решат, что «Ронин» можно использовать в полной мере, Альфа будет иметь больше возможностей. Но не сейчас.

Я вернул на борт матросов и кондукторов, помогавших Альфе перегонять миноносец в Артур. Раненые были отправлены в госпиталь (не на госпитальное судно, а на берег), погибшие списаны из команды, были получены новые матросы. Ну и три офицера всё же добились перевода, Макаров обошёлся малой кровью, дав им разрешение.

Один был лейтенантом с «Дианы», он стал навигатором, единственным на борту, я передал ему эти обязанности, которые до этого исполнял сам. Второй, тоже лейтенант, стал старпомом, он же и артиллерист. Третий, мичман, стал минным офицером. Этот мичман единственный из трёх имел титул – он был графом.

Моего прежнего старпома перевели на углевоз, наш приз, который ввели в списки транспортов флота, он и там старпомом стал. Судно было не вооружено, потому и назначили не офицера из корабельного состава. А командиром стал неизвестный мне капитан второго ранга.

Рапорт о выходе в рейд я подавал лично, поэтому ожидал ответа в штабе. Вообще, я должен подавать рапорт моему непосредственному командиру, начальнику отряда крейсеров Порт-Артура контр-адмиралу Моласу, но тот, поставив свою разрешающую резолюцию, отправил меня в штаб флота, так как окончательное решение принимал Макаров.

Три часа просидел я в приёмной, однако после обеда меня всё же приняли. Было заметно, что штаб активно работал, явно что-то задумывалось, поэтому неудивительно, что мне нескоро выделили время. Да и то явно небольшое «окно» появилось, куда меня и втиснули.

– Глупо держать самый результативный корабль в этой войне на рейде. Честно признаюсь, лейтенант, я опасаюсь, что вы ночью без приказа ускользнёте. Мне не хотелось бы терять авторитет по той причине, что меня капитаны не слушаются.

– Я бы вас так не подставил, господин адмирал.

– Спасибо хоть за это. Скажите, лейтенант, что вы после войны планируете делать? Помнится, вы говорили, что хотите подать в отставку?

– Адмиралы беспокоятся, что мы с братом их подсидим? – усмехнулся я и тут же стёр улыбку, увидев, как нахмурился Макаров.

– Да, есть среди старших офицеров опасения на ваш счёт. До каких чинов вы планируете дослужиться за войну?

– Вряд ли поднимемся выше капитана второго ранга.

– Хорошо, что вы трезво оцениваете свои возможности.

– Сомневаюсь, что война продлится долго. Японцам, как и англичанам, невыгодно затягивать её. Максимум год.

– Возможно, возможно. Надеюсь, крупные боевые корабли на абордаж брать не планируете?

– Я рисковый парень, господин адмирал, но не идиот. Одно дело миноносцы: у нас перед ними перевес в силе, да и то многое зависит от того, сможем ли мы незаметно сблизиться с ними. Другое дело крупный боевой корабль. Хотя… Если он один (что из разряда сказок, японцы по одному не ходят), и ночь тёмная, тучи на небе, то… Может, шанс и будет. Но «Каму» при этом мы, скорее всего, потеряем, а не хотелось бы. Брат мне голову свернёт, он своего «Лиса» любит. До того как судно ввели в состав флота, оно называлось «Хитрый Лис».

Последнее я пояснил, потому что адмирал, похоже, не в курсе был. Он покивал и дал разрешение этой же ночью выйти в новый поход. Так что я был отправлен оформлять приказ, чем и занялись офицеры штаба. Кстати, снова пытались установить временные рамки – семь дней, не больше, – но я убедил адмирала, что этого мало, и, подумав, он дал девять.

На борт «Камы» я вернулся в три часа дня, голодный как волк, денщик в каюте накрыл мне стол. Да, когда я стал капитаном, у меня появился денщик. Вообще, офицеры их использовали как прислугу, у семейных они даже детей нянчили, то есть использовались для всего, что придёт в голову.

Мне денщик опытный достался, три года был при капитане броненосца «Севастополь», пока срок службы не закончился. Сорок лет мужику. Он умел ВСЁ. Мы с ним серьёзно поговорили, перед тем как я утвердил его на должность денщика.