Пращуры русичей

Снова в соседнем дворе завыла собака, протяжно и жалобно, раздались недовольные голоса, ругань.

– Ух, развылась, псина, точно смерть накличет, – произнёс Страба.

– Да уж. Ну показывай, где тут твои бочки, а то мало ли чего напутаю.

Они прошли во двор, где вдоль стены невысокого, но прочно срубленного дома, стояло несколько гружённых подвод. Страба сорвал с телег холстины, прикрывавшие груз, и отошёл. Лейв нащупал рукой и достал из сумки тот самый мешочек. За воротами послышались звуки ударов, псина перестала выть и заскулила. Очевидно недовольный таким поведением животного хозяин, просто-напросто, отходил несчастную собаку палкой.

– Ну, я в дом пойду, присмотрю за челядью, – робко произнёс Страба, пожимая плечами.

– Так ты же сказал, спят все как убитые, что не хочешь рук марать? – в голосе Лейва звучали язвительные нотки.

– Ну спят, аль нет, всё равно лучше присмотреть, а то мало ли. Да и к тому же, я и так больше всех рискую. На кого Рюрик в первую очередь подумает, когда гридь его потравим, вспомнит, кто обоз вёз. Ой, зря я на это дело согласился. А ну как воевода Лучезар слово своё не сдержит.

– Сказано же тебе, не болтать, не надо имён называть ничьих, – огрызнулся Лейв. – Ладно уж, иди в дом, да держи ухо востро. Всё равно, я вижу, толку от тебя тут не будет. Вон ручищи то трясутся, всё снадобье мимо просыпешь.

Довольный таким исходом хозяин вразвалочку побежал к дому, и вскоре исчез за дверью, и Лейв остался во дворе один. Он ещё раз огляделся, и развязал мешок. На вид, яд походил на обычный порошок, или какую-то труху, не вызывая никаких опасений. Но уж кто, кто, а Лейв то знал, каким премудростям обучил в своё время Лучезара, чудин Бел. Недаром что сам от того и пострадал. Лейв протянул руку к ближайшей бочке, с трудом вытащил пробку, и замер. Снова завыла собака.

– Ой, недоброе дело делаю, – тяжело вздохнув, прошептал старый вояка. – Не простят такого боги.

Лейв протянул руку к бочонку, и зацепился рукавом, за торчащий из телеги гвоздь. Мешок упал, и добрая половина снадобья оказалась на земле. – Ой, неловок я сегодня. А может сказать хозяину, что всё зелье рассыпал? Пусть, озлобится, ну ведь не убьёт же, – и недолго думая Лейв, вытряхнул порошок в траву.

Словно камень свалился с души, старый воин улыбнулся самому себе.

– Как же я сразу до этого не додумался? Один раз я уже обманул его, а где один там и два.

Дверь распахнулась, и Лейв увидел спешащего к нему Страбу. Толстый приказчик ковылял, переваливаясь с ноги на ногу, и Лейву почему-то стало смешно.

– Ну, что закончил? Мне показалось, что в доме не спит кто-то, вот я и пришёл сказать тебе, что б поторапливался, нам ведь лишние видаки73 ни к чему.

Лейв молчал, теребя пальцами опустевший мешочек. Его мысли находились где-то далеко, ведь он в очередной раз поступил правильно. Казалось, что он не слышит того, что шепчет ему приказчик.

– Говорю же, проснулся кто-то, заканчивать пора, – Страба выхватил у Лейва опустевшую тряпицу и принялся трясти ей над отверстием откупоренной бочки.

– Да тут почти не осталось, быстро же ты управился.

Лейв, не успевший этому помешать, с ужасом наблюдал как остатки зелья, попали в сосуд. Он сверкнул глазами, и, стиснув зубы, зло уставился на Страбу.

– Значит кто-то, всё же умрёт, – произнёс он вполголоса и поспешно направился к воротам. – Не зря собака выла.

Оставшийся во дворе Страба, с непониманием смотрел вслед уходящему гостю.

– Конечно умрёт, а для чего ж мы всё это затеяли, – пожав плечами, произнёс злодей, и, вставив пробку в отверстие, направился к дому.

6

Одетый в расшитую расписными узорами белую сорочку, малыш сидел на руках у матери, и озирался по сторонам, забавно хмуря брови. В отличие от большинства детей его возраста он не имел пухлых и румяных щёк. Личико мальчика отличалось небывалой худобой и бледностью, но, несмотря на это маленький Игорь был крепким и крупным. Крики и шум, которые раздавались со всех сторон, казалось, вовсе не беспокоили княжича. Словно игнорируя устроенное в его честь празднество, наследник Рюрика время от времени стучал ладошками по крышке стола, и то и дело ронял на пол небольшую серебряную ложку, которую ему то и дело совали в ручку две дородные няньки-прислужницы. Порой малыш зевал, и потирал ручонками глаза. Несмотря на предложения нянек, взять на руки мальчика, Ефанда не выпускала сына из рук. В отличие от беспечно настроенного ребёнка, мать казалась обеспокоенной и недовольной. Пир устроенный Рюриком в честь годовщины со дня рождения наследника, вовсе не радовал молодую княгиню.