Прасковья Ангелина

Иван Михайлович понравился старобешевцам. В их кругу не встречались раньше такие люди. Большая дружба с Куровым возникла у крестьянина-бедняка Никиты Васильевича Ангелина. Жил в ту пору Никита Васильевич со своей семьей в покосившейся избенке с маленькими оконцами за околицей деревни у самой реки Кальмиус, по соседству с болотом. С весны и до самых заморозков вокруг избы Ангелина, в лужах, затянутых густой зеленоватой пеной, гнила стоячая вода.

Как-то утром, еще затемно, Иван Михайлович постучал к Ангелиным.

— Догадываетесь, Василич, зачем пожаловал?

Ангелин отрицательно покачал головой.

— Ну, так вот, слушайте… — Куров не спеша закурил и пристально посмотрел на Никиту Васильевича. — Вчера советовался с активистами. Намерены, товарищ Ангелин, рекомендовать вас председателем товарищества по коллективной обработке земли.

Никита Васильевич от неожиданности даже переменился в лице, но ничего не ответил.

— Что же вы молчите?

— Большие слова услышал я. Боюсь, что не по мне это, не справлюсь… Богом прошу, Иван Михайлович, увольте меня. Я на такие вещи трезво смотрю. Тут нужен человек грамотный, с головой. А мне с моей грамотишкой…

И так случилось, что Куров, сам того не заметив, впервые обратился к старому крестьянину на «ты»:

— А если опереться тебе на народ, Василич?

— Оно, конечно, так, — помолчав, сказал Ангелин и ласково посмотрел на Курова из-под лохматых бровей. — Это верно. Но, однако ж, я права не имею, у меня жинка, дети, на кого я их оставлю.

— Боишься обреза?

— Жить хочется, Иван Михайлович.

— Так вот за эту жизнь и надо бороться! — почти вскрикнул Куров.

Вслед за трескучими морозами и беспощадными ветрами наступила оттепель. Солнце поднималось все выше. По огородам, где еще бурела прошлогодняя ботва, по канавам вдоль полей катилась талая вода.

В это безветренное утро двадцать восьмого года большая семья Ангелиных, как и все бедняцкие семьи Старо-Бешева, вышла на улицу. Людно было на площади перед одноэтажным домом сельского Совета-здесь собиралось первое крестьянское собрание. Пришли все бедняки и середняки.

Собрание было бурное. Каждому хотелось излить свою душу, высказать самое заветное. Ангелина единогласно избрали председателем товарищества.

Высокий, кряжистый, подвижной, Никита Васильевич ежедневно поднимался на рассвете, уходил в степь, а возвращался домой поздно. Поужинав, снова брался за дела. И каждый вечер у него бывал кто-нибудь из односельчан: спорили, решали и, сговорившись, записывали общее мнение в особую тетрадку.

— Растем, растем! — не раз весело, нараспев говорил Никита Васильевич своим друзьям. — Крепнут наши силушки…

Наступил двадцать девятый, переломный год на селе. В Старо-Бешеве, как и во многих других деревнях, организовался первый колхоз.

Общее собрание проходило все в том же помещении сельского Совета. Избирали правление колхоза. В большой комнате царила особенная тишина. Каждый понимал: решается судьба каждого, его жизнь, будущее. Управлять колхозом должны смелые, сильные, преданные советской власти люди.

Кто-то назвал кандидатуру Никиты Васильевича. Паша, его дочь-школьница, сидела в первом ряду и внимательно следила за происходящим. Девочка обернулась на голос, назвавший имя отца, и увидела, что к столу пробирается Кирьязиев.

— Браты, товарищи — срывающимся от волнения голосом произнес Григорий Харитонович. — Советская власть, Ленин наш дорогой дали нам землю. Партия большевиков, советская власть говорят нам: «В колхозе ваша сила, крестьяне! Сами избирайте себе в правление людей, которые постоят за народное дело». Люди у нас такие есть. Вот, например, Ангелин Никита Василич… Наш мужик! Мое слово такое: бери, Василич, артельное достояние в свои руки. Только смотри оправдывай доверие!

Под конец своей большой речи старик махнул рукой, подошел к Ангелину и обнял его.

В комнате зашумели, захлопали в ладоши.

— Ай да Кирьязиев!

— Во-о-стро завернул!

Куров подозвал Кирьязиева, усадил рядом с собой, потом обратился к собранию:

— Голосуют только члены артели. Кто за Ангелина?

— Товарищ Куров… Иван Михайлович! — попытался остановить голосование Никита Васильевич, но уже поднялись десятки рук.

В полночь по дороге домой Никиту Васильевича остановил кулак Панюшкин, живший по соседству и, видимо, поджидавший нового председателя.

— Уж не тебя ли за главного поставили? — в упор спросил Панюшкин.

— Меня… А что?

— Придет время, с поклоном придешь, сукин сын.

— Нет, Степан Спиридонович, — спокойно ответил Ангелин, — ваше время прошло.

Первые колхозы… Даже в самые их названия люди старались вложить глубокий смысл, большие надежды, связанные с новой жизнью в деревне: «Путь к социализму», «За генеральную линию партии», «За счастливую жизнь», «Заветы Ильича», «За власть Советов», «Победа», «Восход»…

В колхозы вступали целыми семьями. Целиком вступила в колхоз и большая семья Ангелиных: сыновья Николай, Василий, Иван, Константин, дочери Надя и Леля. Ангелины работали в поле, на огородах, ухаживали за скотом. От трудолюбивого отца дети унаследовали любовь к земле.