«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке

88. Colley L. In Defiance of Oligarchy. The Tory Party 1714–1760. Cambridge. 1982. P. 13.

89. Kramnic I. Bolingbroke and His Circle. Cambridge (Mass.). 1968. P. 9.

90. Архив кн. Ф. А. Куракина. Кн. 2. С. 347.

91. Ewald W. The Newsmen of Queen Anne. Oxford. 1956. P.78–79; The Divided Society Parties and Politics in England 1694–1716 / Ed. by G. Holmes and W. Speck. L., 1968. P. 78.

92. Francis D. The First Peninsula War. N.-Y., 1975. P. 385.

93. JHC. V. XVII. P. 1–2.

94. Parl. Hist. V. 6. C. 1346.

95. Bolingbroke. A Letter to Sir W. Windham. P. 219.

96. Архив кн. Ф. А. Куракина. Кн. 2. С. 342.

97. Там же. С. 347.

98. Roberts М. Op. cit. Р. 10–11.

99. Black J. British Foreign Policy… P. 173–174.

100. British Politics and Society… P. 170.

101. Roberts M. Op. cit. P. 1 1.

102. Torysm and Trade Can Never Agree. L. 1713. P. 20.

103. Parl. Hist. V. 6. C. 1362.

104.Bolingbroke. A Collection of Political Tracts. P. 299.

105. Steele R. Op. cit. P. 170.

106. Black J. Natural and Necessary’ Enemies. P. l16.

107. JHC. V. XVII. P. 429–430.

108. The Journal of J. Fontaine. Charlottesville. 1972. P. 42.

109. Steele R. Op. cit. P. 171.

Глава 2 Между «изоляционизмом» и «интервенционизмом». Политическая борьба в Англии по вопросам внешней политики, 1714–1763

После смерти королевы Анны на основании «Акта о престолонаследии» к власти в Англии пришла Ганноверская династия. Воцарение Георга I не могло не сказаться на британской внешней политике. Это делает актуальным вопрос о роли династического фактора в международных отношениях ХVIII в. Е. Б. Черняк писал: «Для ХVIII века характерно уже разграничение чисто династических и государственных интересов в собственном смысле слова, причем первые признавались по существу лишь в той мере, в какой они соответствовали вторым» <1>. Возможно, значение династического фактора уменьшилось по сравнению с предыдущими веками, но все же и в ХVIII в. династические и государственные интересы подчас трудно разделить. По существу, все специалисты признают, что якобитская опасность, потенциальная возможность новой реставрации Стюартов, казавшаяся вполне реальной на протяжении первой половины ХVIII в., самым серьезным образом влияла на политику Георга I и Георга II. Как отмечал историк У Медигер, «необходимость защищать Ганновер была не только вопросом престижа. Этого требовали и конкретные британские интересы» <2>. В случае с Ганновером династический и государственный интересы тесно переплетались, ибо якобизм угрожал не только королям этой династии, но, как считали многие современники, мог опрокинуть то государственное устройство, которое было создано в результате Славной революции. Блэк заметил: «Значение династического фактора трудно оценить точно. Тем не менее, можно полагать, что он был важнее, чем, например, коммерческий фактор. Внешняя политика везде считалась прерогативой короны, и учесть конкретные интересы правителей крайне важно для анализа международных отношений в это время» <3>.

Вопрос о роли династического фактора стоит исключительно остро именно в отношении Великобритании. Ни короли, ни министры не могли игнорировать собственные интересы Ганновера после 1714 г. В значительной мере политика Англии по отношению к России и Пруссии диктовалась именно этим обстоятельством: Англия нуждалась в союзниках на континенте, способных обеспечить защиту наследственного владения английских королей. Если смотреть на проблему шире, то фактор Ганновера не мог не способствовать укреплению интервенционистской, а не изоляционистской тенденции в политике Великобритании <4>. В то же время фактор Ганновера был и предметом острейших дебатов. Не было такого оппозиционного политика, который не утверждал, что интересы самой Великобритании приносятся в жертву Ганноверу. Во время войны за австрийское наследство Питт-старший восклицал: «Наше великое и могущественное королевство сейчас не более чем владение презренного княжества» <5>. Это не помешало ему, находясь у власти, в необходимой мере учитывать интересы Англии на континенте, связанные с Ганновером. В данном случае трудно сказать, что было первичным в проблеме Ганновера: династический или национальный интерес.