Права человека: аспекты проблемы

«Что мы сделали, господа, с собственными душами?» – кажется, вопрошают их книги. А ведь еще в начале прошлого века русский писатель Д. С. Мережковский написал нашумевший памфлет-пророчество «Грядущий Хам», центральной идеей которого можно, пожалуй, назвать следующую мысль: «Не бойтесь никаких соблазнов, никаких искушений, никакой свободы, не только внешней, общественной, но и внутренней, личной, потому что без второй невозможна и первая. Одного бойтесь – рабства и худшего из всех рабств – мещанства и худшего из всех мещанств – хамства, ибо воцарившийся раб и есть хам, а воцарившийся хам и есть черт – уже не старый, фантастический, а новый, реальный черт, действительно страшный, страшнее, чем его малюют, – грядущий князь мира сего, Грядущий Хам»211. По сути, рабство и хамство для Мережковского – синонимы антисвободы. Ему удалось выразить очень глубокую мысль: попрание свободы всегда создает угрозу пришествия «Князя мира сего, Грядущего Хама». Во все времена, когда свобода становилась прерогативой лишь владык, императоров, диктаторов, тиранов, над людьми нависал призрак «Грядущего Хама». И этот Хам антисвободы может быть кровавым, чудовищно страшным.

Исследуя растлевающее влияние сталинской идеологии на человеческие души, известный историк Д. А. Волкогонов пишет: «Люди полагали, что тяготы, репрессии, лишения – все это историческая плата… за достижения в будущем "земли обетованной". Сталин спекулировал на этой святой вере… Насилие использовалось как универсальное средство решения всех проблем… Народ не отступил от своих идеалов, потому что верил. …Люди поверили, и с этим связана их духовная жизнь. Человека, который глубоко поверил, почти невозможно переубедить»212.

Однако вера, за которую держишься, когда нет твердой почвы, когда земля под ногами колышется, сегодня является признаком инфантильности, духовной и интеллектуальной неразвитости. Конечно, верить, мечтать, ненавидеть проще, чем рассуждать, сомневаться, анализировать. И не так трудно расстаться с догматической иллюзией; намного труднее – со стилем мышления, который из нее вырос.

Вспомним конец 1980-х, бурлящая гневом публицистика которых прямолинейно разделила общество на «сталинистов» и «антисталинистов» (позднее – на «красно-коричневых» и «демократов»). А сколько людей, не причисляющих себя ни к тем, ни другим, опирались только на одно – на Службу. Они искренне считали, что только так и надо жить – служить, исполняя свой гражданский долг, честно и верно, не осознавая, что служат неправедной идее. Как и для владимовского Руслана, свобода для них оказалась особенной, невиданной карой – настоящей катастрофой.

Наше сознание все еще переживает трагедию преданности. Очищение общества не доведено до конца. Как нужна нам сейчас нравственно свободная личность! Демократизировать страну с людьми, которые сами не демократизированы, чрезвычайно трудно. «По капле выдавливать из себя раба»… Свободный человек в свободном обществе, составляющем органическую часть человечества, – вот тот идеал, который рисуют писатели. Сознание наше должно быть ориентировано не на «потребность общности преклонения» (Ф. Достоевский), а на потребность общности свободы от преклонения, не на слепое подчинение авторитету, а на разумное сочетание личных и общественных интересов и реализацию личностного потенциала, заложенного в человеке. Прислушаемся к голосам писателей, чтобы понять, в чем видят они выход. Кипящий, обличающий монолог Г. Владимова сливается с мягко-ироническим, простодушным рассказом Войновича: разные, но близкие по духу писатели ведут поиск утраченной человечности. Верят они в человека. Как пишет критик А. Немзер, «поддержка маленькому, т. е. нормальному, человеку слышна в иносказаниях Войновича: ничего, дескать, выпутаешься. Где наша не пропадала!»213. А вера их связана с тем здоровым началом в русском человеке, которое и составляет источник нравственности. Верят писатели в человечество, и вера эта основана на идее, что возможности человека позволят ему при надлежащих условиях построить социальный порядок, управляемый принципами справедливости и любви.

Думается, это понято нашими читателями.

Вот к какому выводу приходит в статье «Не сотвори в себе раба» актер Олег Басилашвили: «Только постепенное внутреннее преображение поможет перейти в качественно новое состояние… Всем нам предстоит пройти долгий путь очеловечивания. Понять самоценность каждой индивидуальности, ощутить себя во всех и всех в себе. Именно это даст нам возможность понимать друг друга»214.

«Будем жить сами. Кто как умеет, и учиться жить лучше, богаче, чище. Страна, породившая страшный культ личности, должна вернуться к культу отдельно взятого человека», – в этом видит выход журналистка Я. Юферова215.

Наша художественная литература упорно ведет свой поиск во имя того, кто, как писал когда-то Некрасов: