Права человека

Tiers État, как его тогда называли, ничего не хотело знать ни об искусственных сословиях, ни об искусственных привилегиях и держалось не только твердо, но несколько надменно. Оно начало рассматривать аристократию как своего рода нарост, возникший из разложения общества, который нельзя было считать даже одной из его ветвей; из поведения аристократии, поддержки ею Lettres de cachet и многого другого явствовало со всей очевидностью, что ни о какой конституции не может быть и речи, если люди будут рассматриваться не как члены нации, а в каком-то ином качестве.

После долгого обсуждения депутаты Tiers État, или общин, как их тогда называли, провозгласили себя — в соответствии с предложением, внесенным аббатом Сийесом, — «представителями нации». А два других сословия (говорили они) могут рассматриваться лишь как депутаты от корпораций и могут иметь право голоса только в том случае, если присоединятся на общенациональных началах в качестве членов нации к представителям нации. Этот акт ознаменовал конец États Generaux, или Генеральных штатов и появление существующего ныне Assemblée Nationaie, или Национального собрания.

Решение было принято без всякой торопливости. Оно явилось результатом договоренности между представителями нации и теми патриотически мыслящими членами двух (других) палат, которые понимали все безумие, вредность и несправедливость искусственных различий и привилегий.

Стало очевидно, что конституцию, сколько-нибудь достойную этого названия, можно создать лишь па общенациональной основе. До той поры аристократия ратовала против деспотизма двора и даже усвоила патриотический язык, но она выступала против него как против своего соперника (подобно тому, как английские бароны выступали против короля Иоанна), а сейчас, по тем же мотивам, она противопоставляла себя нации.

Приняв вышеупомянутое решение, национальные представители, в соответствии с договоренностью, пригласили другие сословия присоединиться к ним в качестве членов нации и приступить к делу. Большинство духовных лиц, главным образом приходские священники, ушли из своей палаты и присоединились к нации; так же поступили и 45 депутатов из другой палаты.

С этим связано одно тайное обстоятельство, нуждающееся в разъяснении. Считалось, что патриотически мыслящим членам палаты, которая именовалась дворянской, неразумно удаляться всем сразу; поэтому они уходили постепенно, всегда оставляя кого-то, кто мог бы отстаивать общее дело и следить за подозрительными.

Вскоре число ушедших возросло с 45 до 80, а затем и еще больше, что, вместе с большинством духовенства и всеми национальными представителями, поставило недовольных в положение явного меньшинства.

Король, который в отличие от большинства особ, носящих этот сан, наделен добрым сердцем, был склонен рекомендовать, чтобы три палаты объединились на основах, предложенных Национальным собранием; однако недовольные всячески старались не допустить этого и замыслили новый план.

К ним принадлежали большинство членов аристократической палаты и меньшинство духовной, по преимуществу епископы и другие духовные лица, получавшие высокие бенефиции; эти люди решили не брезговать никакими средствами, будь то сила или хитрость. Они не возражали против конституции — лишь бы она была продиктована ими и отвечала их понятиям и их сословным привилегиям.

Нация, со своей стороны, соглашалась видеть в них не более как граждан и исполнилась решимости отклонять все подобные непомерные претензии. Чем более открыто аристократия выступала, тем сильнее ее презирали: большинство аристократов отличалось таким явным скудоумием и тупостью, таким je ne sais quoi (чем-то невыразимым, неуловимым. — Прим. черев.), что, желая стать выше граждан, они на самом деле оказывались ниже людей. Ее влияние подрывалось не столько ненавистью, сколько презрением; ее не страшились, как льва, но смеялись над нею, как над ослом. Такова сущность аристократии, или так называемых благородных дворян, или, вернее, ни на что не годных, во всех странах.[28]

План недовольных состоял из двух частей: либо обсуждать и голосовать по палатам (или сословиям), особенно по всем вопросам, касающимся конституции (причем аристократическая палата могла бы проваливать все статьи конституции), либо, если это не выйдет, совсем разогнать Национальное собрание.

Дабы преуспеть в том или ином из своих замыслов, они начали искать дружбы деспотизма, который до той поры считали своим соперником, и их вождем стал граф д’Артуа.

Король, впоследствии объявивший, что его обманом склонили на эти мероприятия, держал, согласно старому обычаю, королевское заседание (ложе справедливости), на котором он согласился на обсуждение и голосование par tête (поголовное) некоторых вопросов, однако обсуждать и голосовать всё, касавшееся конституции, предоставил трем палатам порознь.

Свое заявление король сделал вопреки советам господина Неккера, который к этому времени начал замечать, что мода на него при дворе проходит и что ему подыскивают замену.