Права мутанта (СИ)

Пока Погодин, Шутов и Горан Бегич странствовали по коридору больничного барака в поисках врача, Хрусталёв, Гаевский, Рябинович и Егоров пронесли внутрь носилки с ранеными — и установили на выдвижных распорках прямо напротив распахнутых ворот. На фоне ободранных стен вестибюля суперсовременные носилки смотрелись инородно. Что иное можно будет сказать и об «Евролэбе»?

Капитан Суздальцев и рядовой Мамедов остались снаружи — вместе с мутантом Дылдой, что показывал дорогу к больнице. Не Бог весть какая, но гарантия, что никому (да хотя бы и Дылде?) не взбредёт внаглую закрыть ворота, пока весь отряд собрался внутри здания.

Кто не позаботился о свободном выходе, тот сидит взаперти, не правда ли, господа немецкие специалисты?

Специалист оказался в единственном числе, по имени Фабиан Шлик. Это из пяти! Прочие, видать, разбрелись, несмотря на крепкие запоры, а этого — последнего — мутанты с особым тщанием берегли. В подвале держали — позднее доложил Шутов. Но, как водится, остался — не самый толковый. Не врач, а мальчик «поднеси-подай». Хорошо, Погодин это дело просёк и с ходу взял немца под своё начало.

Первым к раненым вернулся Горан Бегич. Как раз поведал о Шлике и передал погодинское распоряжение перенести Зорана и Багрова поближе к операционной. Правда, не успели ребята подхватить носилки, как явились Шутов и Погодин вместе со Шликом и больничным сторожем.

Погодин дал отбой на переноску раненых. Шутов отскочил за ворота к капитану и объяснил, почему. Оказалось, нести пока некуда: операционная ещё не готова. Подумалось: вот ни капли не удивительно!

Раненых оставили в вестибюле, только вкололи им слоновую дозу крутых немецких антибиотиков. Потом Погодин, Шлик и Гаевский с Хрусталёвым — все мало-мальски медицински грамотные — ушли приводить в порядок операционную. Видать, нашли её в очень большом непорядке, раз понадобились все вчетвером.

Теперь в вестибюле с ранеными остались Егоров, Шутов и Горан Бегич. Сторож в балаклаве тоже покрутился у носилок, поглазел на раны, хмыкнул с недоумением — и, поигрывая связкой тяжёлых ключей, прошаркал оттуда в ворота. Прихромал к Суздальцеву, Мамедову, Дылде.

Как раз в этот момент Дылда спросил у капитана:

— Военные хотят, чтобы им тоже отвели места в больнице, рядом с ранеными? Дылда правильно понял?

— Не совсем! — поспешно выпалил Суздальцев. Это чтобы не сказать «совсем не». Отведут они нам места… Ещё бы не хватало!

— Дылда не понял. Дылде спросить позже?

Нет, не позже. Расставить акценты следует немедленно.

— Пока раненые получают помощь, мы берём это здание под свой контроль, — объяснил Суздальцев. Вежливо, просто, доходчиво.

— Так это… мне уйти? — предложил сторож. Догадливый!

— Само собой, — кивнул Суздальцев, — и ключи оставьте. Соберёмся уходить — обязательно вернём, — он принял протянутую связку, передал Мамедову.

Сторож ещё немного потоптался и отправился восвояси. Дылда ушёл тоже.

9. Веселин Панайотов, этнограф

Веселин Панайотов проснулся ранним утром — нечего дрыхнуть, коли впереди увлекательный сбор этнографического материала. Встреча с Йозефом Грдличкой для похода к скульптору по дереву намечена аж на одиннадцать, но это не повод убивать время. До одиннадцати можно успеть обойти всё селение и составить его примерный план.

План селения может многое сказать вдумчивому этнографу — от иерархии и расстановки сил в сообществе до ключевых верований, типа брачных связей, порядка наследования. План селения — это базовая модель миропонимания его обитателей. Каким они видят мир, таким и село строят. Кто не верит, пусть вспомнит программные работы Клода Леви-Стросса по структурной антропологии.

Разумеется, до сих пор Веселину не удалось получить внятного представления о плане устройства Березани, ведь он не видел селения при дневном свете, а по ночам оно освещается фрагментарно.

И вот он — утренний свет, брезжит в узком окошке. Там, за сараями встаёт солнце, а вокруг председательского дома раскинулась Березань и ждёт заслуженного внимания. И где та сила, что способна остановить исследовательский порыв Веселина?..

Но сила нашлась рядом, у выхода из комнаты. Ей имя — запертая дверь.

Ещё не веря в реальность преграды, Веселин приналёг на тугую дверь. Таки закрыто. Забарабанил кулаками. Ноль ответа.

Да что?.. Да как же?..

И только через час, когда недоумение сменилось досадой, а та приобрела горький оттенок обречённости, к двери комнаты Панайотова подошёл кастелян. Зыркало без долгих разговоров отомкнул дверь и обещал примерно наказать слугу, который её вчера по недоразумению запер.

Поскольку Веселин не знал имени слуги, кастелян пришёл к идее наказать всех троих (а чтобы неповадно!). В ответ гуманный этнограф попросил не усердствовать, на что Зыркало на словах согласился, но при том так и не убрал с лица злобной ухмылки.

До встречи с Грдличкой по поводу деревянной скульптуры оставалось чуть больше часа. Панайотов решил успеть хоть что-нибудь из задуманного и, вырвавшись на свободу, начал обход территории Березани с центральной части, обнесённой берёзовым частоколом.