Права мутанта (СИ)

— Да, — закивал Фабиан, — я покажу. Пару несложных операций наши волонтёры там даже провели! — последнее немец произнёс со странной смесью гордости с горечью и обречённостью.

— Так она в рабочем состоянии? — оживился Погодин. — А я уж думал…

Они вчетвером со Шликом, Гаевским и Хрусталёвым как раз вошли в одиннадцатую палату, волей немецкого доктора превращённую в склад медоборудования. Какова теперь будет воля русского доктора?

— Пожалуй, всё распаковывать мы не станем! — объявил Погодин. — Нужна установка для переливания крови. С неё и начнём.

11. Веселин Панайотов, этнограф

Оказалось, огороженная частоколом часть Березани представляет в плане довольно большой треугольник с закруглёнными углами. Два из этих углов отмечены длинными зданиями, как бы вытянутыми к условному центру треугольника — председательским домом и (наверняка) больницей, третий угол — занят непонятной огромной ямой. Именно к ней Панайотова не пустили мутантские сторожевые свинтусы.

Что ж, выявленная тройственность центра Березани уже может о многом поведать, настойчиво думал Веселин, пытаясь преодолеть внутреннюю дрожь. Да и, несомненно, поведает! Но только не сейчас, когда мысли так и разбегаются, стоит на миг оставить без присмотра. Счастливо отделался, да! А двоим вот — не посчастливилось. Бегичу. И Багрову.

Три объекта на лучах от центра Березани: больница, яма, председательский дом. Три взаимно дополнительных принципа — в чём же они состоят? Председательский дом ассоциируется с мирской властью, больница — с реанимацией, возвращением к жизни, яма — с могилой, смертью, загробным миром. Кого не подлечит больница, того приберёт яма, кого подлечит — тот может явиться в дом и стать председателем. А что, стройно!

Вышло бы ещё стройнее, когда бы обдумывал не в такой лихорадке. Но порой учёные-этнографы не выбирают состояний, в которых приходится работать. Сейчас, к примеру, остаточная тревога от встречи со сторожевым кабаном усиливалась новым опасением: надолго задуматься и опоздать к сроку, предложенному Грдличкой.

В итоге тревожных ожиданий Веселин пришёл к месту встречи — крыльцу председательского дома — ровно в одиннадцать, а Грдличка не мог вырваться от пана Щепаньски до половины двенадцатого.

— Важное дело, — пояснил чех, извинившись за задержку, — касается всей экспедиции и нас с вами.

— И нас с вами?

— Да, нами ведь запланированы исследовательские меры в Березани. А пан Кшиштоф склоняется к тому, чтобы выйти отсюда не позднее двух часов. Болото — его затемно не преодолеешь.

— А разве нельзя выйти завтра? — с тусклой надеждой спросил Веселин.

— Нас очень ждут в Столичной Елани, — вздохнул Йозеф, — к тому же Сопля панически боится возвращения сюда Пердуна. Так недолго и проводника потерять: если не Пердун убьёт, так он сам убежит.

— Значит, мне и вам тоже пора собираться? — сник Панайотов.

— Как раз нам сегодня идти не обязательно, — успокоил его Грдличка, — я специально уточнил! Мы можем догнать экспедицию позже. Да-да! Выйдем вместе с близнецами Бегичами — когда Зорана немного подлечат.

Веселина такая перспектива порадовала. Не любил он преждевременно покидать городов, замков, селений. Человеческих, мутантских — не суть важно. Этнография тем и сильна, что позволяет охватить культуру в целом, а не просто составить перечень фрагментарных фактов, случайно попавшихся на пути. Если не обошёл как следует населённого пункта, то получается, и зря его посещал — так ему всегда казалось.

Хорошо, что появилась возможность посмотреть Березань без спешки. Поспешишь — коллег насмешишь, как говорят этнографы. Что характерно, из ряда запланированных на этот день исследовательских встреч с аборигенами — мало какая прошла безупречно. Первый блин всегда комом, особенно же — когда наскоро замесили тесто.

Единственную деревянную скульптуру в Березани Панайотов и Грдличка нашли почти сразу за частоколом, на рыночной площади — как, собственно, и обещал Закусило. Прибитая гвоздями к ветке мутант-дерева, над овощными рядами висела витрина с кочанами капусты. Сверху на ней кто-то не в меру набожный установил статуэтку девы Марии.

Статуэтка — явно католическая. Сразу ясно, что попала она сюда издалека, вовсе не из православного мира, среди которого-то и расположен Дебрянский ареал. Веселин предположил, что мутанты похитили её в одном из католических храмов Чернобыльщины.

— Да, напоминает католическую скульптуру, — признал Грдличка, — но не будем торопиться. Не мне вам рассказывать, как часто внешне похожие феномены оказываются разного происхождения. Как там зовут местного резчика по дереву: Ванидло? Спросим у него, не его ли это изделие.

Ну да, спросим. Отчего бы не спросить?

Ванидло — ещё один краснолицый мутант — отличался от соплеменников только разве по запаху. Жил он в хижине на самом дальнем краю Березани, практически на берегу болота, которое именно в этой стороне выглядело гораздо чище, даже напоминало озеро. В чистой озёрной воде под самым двором, да не помыться? Наверное, мутанта удерживал от омовения какой-то сугубый обет.