Права мутанта (СИ)

Только Славомир Костич заметно выбился из сил. Или тело всё дальше переставало его слушаться — тут одно другому не мешает, всё равно скверно. Костич и шёл-то налегке, не тащил на спине рюкзака с вещами, но для больного человека и ноги переставлять — это труд.

— Так что, тащим его за руки — за ноги? — нехотя предложил Хрусталёв.

— Пусть пройдёт, сколько сможет, — решил Адам, — а как начнёт уже тонуть, мы подхватим. Заранее выбиваться из сил — дело гиблое.

Костич очень старался, вот и прошёл своими ногами добрую половину болотного пути. А там уже и Хрусталёв с Рябиновичем подсобили. Выдюжили, хотя Колян — мужичонка хлипкий.

Березань — по первому впечатлению — ничуть не поменялась, будто и не покидали её несколько дней назад. Интересно, вернулся ли в неё страшный Пердун? Похоже, нет, думал Рябинович, придирчиво оглядывая селение со стороны луга, на котором их троица расположилась передохнуть. Ничего не говорило глазу: вот пришёл хозяин. И это-то радовало.

— Как, Славомир, отдохнул? — спросил Рябинович.

Ответить тот не смог. Рот перестал открываться — бывает же!

— Ну, отдохнул, или нет, а пойдём! — Адам с Коляном взяли на плечо напряжённое, какое-то затвердевшее тело учёного и понесли к посёлку.

По дороге Рябинович ещё пытался поговорить с Костичем. Тот, судя по глазам, всё понимал, но не имел власти растворить рта. Положеньице!

— Ух, Погодин обрадуется! — хохотнул Хрусталёв, поднимаясь кривой улочкой к берёзовому частоколу. — Он же и Бегичу, и Багрову чуть ли не первым долгом противостолбнячную сыворотку вкатил. И уже ходил довольный, что, по крайней мере, от столбняка застраховался.

— А чего ему не ходить довольным?

Из дальнейших путаных объяснений Хрусталёва Рябинович уразумел, что и сама противостолбнячная сыворотка — штука опасная. Если Погодин не смутился возможными осложнениями, а колол сыворотку не глядя, значит, сильно боялся столбняка у раненых. Тех пронесло, но вот сегодня к нему на операционный стол внесут Костича. Как тут лицу Погодина не вытянуться?

Встречные мутанты провожали настороженными взглядами тело Костича, будто одеревеневшее на плечах солдат. Вчувствоваться в эти взгляды было проще пареной репы. Мутанты же тупые, и редко могут скрыть личное отношение, особенно во всём, что касается человеческих тел.

Так вот, тело Костича. У некоторых прохожих оно вызывало явный аппетит, но большинство испытывало тревогу. Рябинович не раз услышал шёпоток про какого-то «духа берёзового леса», который в Костича наверняка вселился. А таких одержимых есть нельзя: они заразны.

А никто вам, свиньи, его в пищу и не предлагал!

Зайдя за частокол, Хрусталёв и Рябинович привычно свернули к больничному бараку. Подойдя совсем близко, спохватились, что ворота стоят нараспашку, а на часах никто не стоит. Ни Мамедов, ни кто другой.

— Что-то нечисто, — взволнованно пролепетал Хрусталёв, — может, так сразу не будем заходить?

— Поздно, — почти не раскрывая рта, словно в подражание Костичу, проворчал Рябинович, — за нами уже толпа собирается.

Хрусталёв оглянулся и побледнел:

— А слона-то я и не заметил.

Вместо того, чтобы тянуть, да выжидать, в больничные ворота почти вбежали. В вестибюле тоже не встретилось никого из русских военных. А чем дальше в коридор, тем неспокойнее.

Рябинович пинком распахнул дверь в операционную. Пусто. Серый евроаппарат по обеззараживанию крови всё ещё стоит под окном, но из людей к нему никто не подсоединён. Ни Багров, ни Бегич.

— Или все выздоровели, или всё намного хуже, — пробормотал Хрусталёв, — но второе «или» — скорее всего.

Что тут ответишь? О чём говорит опустевшая больница в мутантском краю? Вряд ли о светлом празднике выздоровления.

Тут отворилась дверь одной из палат, и в коридор вышел санитар Фабиан Шлик.

— Фабиан, привет! Где наши? Где капитан Суздальцев? — изрядно запыхавшись, выпалил Хрусталёв.

— Так… они ушли, — промямлил Шлик, — не знаю, куда. Здесь остались только мы трое…

— А где раненые? Зоран Бегич, капитан Багров?

— Всех ваши забрали, — более уверенным тоном сказал Шлик, но глаза забегали. — А вы что, принесли больного?

— Как видишь, — Хрусталёв кивнул на застывшее тело Костича, ноги которого держал на плече, — кажется, столбняк.

— Так несите скорей в операционную! Я пойду позову Каспара и Дитриха, — засуетился Фабиан.

Вместо чтобы вернуться к операционной, куда только что заглядывали, Хрусталёв дёрнулся в сторону выхода из больницы, но поздно — в вестибюль уже входила плотная группа мутантов. Между прочим, с автоматами.

— Не пробьёмся, — одними губами произнёс Рябинович, оценив ситуацию, — отступаем вглубь здания…

Славомира Костича не стали заносить в операционную, положили прямо на пол в коридоре, сами отбежали едва ли не в панике. Рябинович втянул Хрусталёва в пустой кабинет главврача и стал медленно, не дыша, закрывать за собой приоткрытую дверь. Может, не разберутся, куда мы юркнули? Вроде, отвлеклись на оставленное тело. Прости Господи, что не успели беднягу пристрелить.