Правда

— А-га!

— Примерно месяц назад она заявила, что ее мужа увезли на спустившейся с неба серебристой тарелке, — сказал Вильям, у которого была хорошая память на подобные вещи. Он едва не внес это в свое новостное письмо под заголовком «Нарочно не придумаешь», но потом все же решил не делать этого. — Господин Ничок, ты ведь сам рассказывал: мол, всем известно, этот тип просто увлекся некой дамочкой по имени Фло, которая работала официанткой в «Реберном доме» Харги…

Госпожа Эликсир смерила Вильяма взглядом, который ясно давал понять: в любой момент дело о ночной краже кухонной утвари может быть вновь открыто независимо от того, подали ему второе яйцо или нет.

— Я не потерплю за столом подобных разговоров, — произнесла она категорическим тоном.

— Ну так все очевидно, — обрадовался господин Каретник. — Он вернулся.

— С серебристой тарелки или от Фло? — уточнил Вильям.

— Господин де Словв!

— Просто спросил, — пожал плечами Вильям. — О, вижу, они назвали имя грабителя, который на днях ворвался в ювелирную лавку. Жаль только, что им, как всегда, оказался бедняга Это-Все-Я Дункан.

— Судя по всему, закоренелый преступник, — заметил господин Крючкотвор. — Удивительно, что стражники не арестовали его раньше.

— Особенно учитывая то, что он почти каждый день у них бывает.

— Зачем?

— Чтобы получить горячий ужин и ночлег, — ответил Вильям. — Это-Все-Я Дункан готов сознаться буквально во всем. В первородном грехе, убийствах, мелких кражах… А когда дела у него совсем плохи, он пытается сдаться в обмен на вознаграждение.

— В таком случае его просто обязаны как-нибудь наказать, — заявила госпожа Эликсир.

— Насколько я знаю, обычно его наказывают чашкой чая, — произнес Вильям. — А в другом листке нет ничего интересного?

— О, эти всё доказывают, что Витинари ни в чем не виноват, — хмыкнул господин Маклдафф. — И король Ланкра тоже все отрицает. Говорит, мол, в его королевстве женщины змей не рожают.

— А что еще ему остается, кроме как отрицать? — логично возразила госпожа Эликсир.

— Витинари наверняка что-то совершил, — сказал господин Крючкотвор. — Иначе с чего бы ему помогать Страже? Так невиновные не поступают, по моему скромному мнению, разумеется[13].

— Насколько я знаю, имеется много улик, подвергающих сомнению его виновность, — ответил Вильям.

— Правда? — изумился господин Крючкотвор, своим тоном предлагая всему миру сделать вывод, что мнение Вильяма еще более скромное, чем его собственное. — А вот я знаю кое-что другое. Сегодня состоится собрание глав всех Гильдий. — Он фыркнул. — Настало время перемен. Честно говоря, нам всем не помешал бы правитель, который с большей готовностью реагировал бы на мнение простых людей.

Вильям бросил взгляд на господина Долгоствола, который в данный момент мирно вырезал из тоста солдатиков. Наверное, гном ничего не заметил. А может, и замечать было нечего. Просто у Вильяма в результате многолетнего общения с лордом де Словвом развился особый слух. И слух этот говорил ему, что такие фразы, как «мнение простых людей», какими бы невинными и достойными они ни казались, обычно означают лишь одно: кого-то нужно хорошенько выпороть.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Город становится слишком… большим, — пояснил господин Крючкотвор. — В старые времена ворота держали на запоре, а не открытыми настежь для всяких там. Зато никто не знал, что такое замок на двери.

— Потому что у нас нечего было воровать, — напомнил господин Каретник.

— Верно. Сейчас в городе гораздо больше денег, — подтвердил господин Ничок.

— Но не все они здесь остаются, — парировал господин Крючкотвор.

По крайней мере, это было правдой. «Отправка денег домой» была основной экспортной операцией в Анк-Морпорке, и на передовой стояли, разумеется, гномы. Но Вильям знал, что большая часть денег все равно возвращается в город, потому что гномы предпочитали покупать товары у лучших мастеров-гномов, а лучшие мастера-гномы работали теперь в Анк-Морпорке. И они тоже отправляли деньги домой. Волны золотых монет гуляли взад-вперед, и круговорот золота в природе почти не замирал. Но это немало беспокоило Крючкотворов города.

Господин Долгоствол спокойно взял вареное яйцо и положил его в специальную чашечку.

— В городе слишком много народа, — продолжал господин Крючкотвор. — Я ничего не имею против… посторонних, боги тому свидетели, но Витинари позволил происходящему зайти слишком далеко. И все сейчас понимают: нам нужен человек, более твердый в решении этих вопросов.

Что-то звякнуло. Господин Долгоствол, не спуская глаз с яйца, опустил руку и достал из своей сумки топорик. Маленький, но очень похожий на настоящий. Внимательно глядя на яйцо, словно оно могло убежать, господин Долгоствол медленно откинулся на спинку стула, замер на мгновение, а затем резко нанес удар по дуге.

Верхняя часть яйца беззвучно взлетела на несколько футов над столом, перевернулась в воздухе и упала рядом с чашечкой.

Господин Долгоствол удовлетворенно кивнул и только потом окинул взглядом застывшие лица сидящих вокруг.

— Прошу прощения, — извинился он. — Я не следил за разговором.