Правда

Он сел за стол и посмотрел на разбросанные бумаги. Чертов Достабль! Странно, его статьи были как его сосиски – ты знаешь, из чего они состряпаны, однако доедаешь до конца и потом возвращаешься за добавкой. И кстати, делать их оказалось не так просто, как кажется, что статьи, что сосиски. У Достабля была сноровка. Он выдумывает историю о каком-то гигантском монстре, которого видели в озере в Гад-парке, и тут же появляются пять читателей, готовых поклясться, что тоже видели эту тварь. Обычные, ничем не примечательные люди, вроде булочника, у которого вы каждый день покупаете хлеб. Как Достаблю это удавалось? Стол Подлизы был покрыт листами с его собственными безуспешными попытками сочинить нечто подобное. Для этого нужно особое вообра…

– О, Сахарисса, – сказал он, вставая при ее появлении. – Присаживайтесь. К сожалению, тут нет стула для вашего… друга. – он кивнул Вильяму. – Позвольте выразить сожаление о прискорбном пожаре.

– Это ваш кабинет, – холодно сказал Вильям. – Вы можете выражать здесь все, что вам будет угодно. – За окнами были видны факелы стражников, прибывших на руины сарая. Вильям отошел от окна.

– Не надо так, Вильям, – укорила его Сахарисса. – Просто мы пришли к тебе, Ронни, как раз из-за пожара.

– Правда? – Подлиза улыбнулся. – Ты наделала глупостей, девочка…

– Да, э…ну, все наши деньги… – Сахарисса всхлипнула. – Правда состоит в том, что… у нас ничего не осталось. Мы… мы работали изо всех сил, изо всех сил, а теперь все пропало… – она начала плакать.

Ронни Подлиза перегнулся через стол и похлопал ее по руке.

– Что я могу сделать для вас?

– Ну, я надеялась… Я думала… Я мечтала, может, ты согласишься… позволить нам использовать один из твоих прессов сегодня ночью?

Подлиза откинулся в кресле.

– Что? Ты с ума сошла?

Сахарисса высморкала нос.

– Да, я так и думала, что ты это скажешь, – с горечью констатировала она.

Немного успокоившись, Подлиза снова похлопал ее по руке.

– Мы ведь играли вместе, когда были детьми… – начала он.

– Ну, я бы не назвала это играми, – заметила Сахарисса, копаясь в своей сумочке. – Ты обычно гонялся за мной, а я била тебя по голове игрушечной коровой. А, вот он… – Сахарисса уронила сумку, поднялась, и направила на редактора один из пистолей усопшего мистера Гвоздя.

– Позволь нам использовать один из твоих «ных» прессов, или я выстрелю, «б», в твою «ную» башку! – закричала она. – Думаю, так ты и сам сказал бы?

– Ты не посмеешь! – пискнул Подлиза, скорчившись в своем кресле.

– Это была прекрасная корова, и однажды я так треснула тебя по башке, что у нее нога отвалилась! – мечтательно сказала Сахарисса.

Подлиза умоляюще посмотрел на Вильяма.

– Может, ты мог бы привести ее в чувство?

– Мы всего лишь хотим одолжить один из ваших прессов, примерно на час, мистер Подлиза, – сказал Вильям, пока Сахарисса держала ствол пистоля прямо перед носом Подлизы с весьма неприятной, по мнению жертвы, улыбкой на лице. – А потом мы уйдем.

– Что вы задумали? – яростно спросил Подлиза.

– Ну, для начала я тебя свяжу, – пояснил Вильям.

– Нет! Я позову смотрителей!

– Думаю, они сейчас немного… заняты, – пояснила Сахарисса.

Подлиза прислушался. Внизу было необычно тихо.

Он осел в кресле.

Печатники «Инквайрера» собрались вокруг Доброгора.

– Итак, парни, – вещал гном, – вот как все действует. Каждый, кто прямо сейчас отправится домой из-за ужасной головной боли, получит сотню долларов, поняли? Это такой старинный клатчианский обычай.

– А что будет, если мы не пойдем по домам? – спросил бригадир, и взял в руки колотушку.

– Ну, – раздался голос у его уха, – тогда у фас прафда начнется… голофная боль.

Полыхнула молния и громыхнул гром. Отто с триумфом взмахнул руками.

– Та! – закричал он, пока печатники со всех ног неслись к дверям. – Когта это тепе очень нушно, оно случается! Ну-ка, попропуем еще расок… Самок! – снова прогремел гром. Вампир радостно заскакал на месте, фалды его жилета развевались в воздухе. – Уау! Фот так! Какой польшой… самок… – На этот раз раскат грома был еще громче.

Отто станцевал джигу, вне себя от радости, по его серому лицу катились слезы.

– Роковая Музыка! – вскричал он.

В тишине, наставшей после раската грома, Вильям вынул из кармана вельветовый мешочек и бросил его на стол.

Подлиза, вытаращив глаза, уставился на драгоценные камни.

– Они стоят минимум 2000 долларов, – пояснил Вильям, – наш взнос в Гильдию. Я их просто оставлю здесь, ладно? Расписки не нужно. Мы доверяем тебе.

Подлиза ничего не ответил, потому что во рту у него был кляп. Он был привязан к своему креслу.

Сахарисса нажала на спусковой крючок пистоля, но ничего не произошло.

– Ой, я, наверное, забыла зарядить стрелу, – сказала она, но Подлиза этого не услышал, потому что потерял от ужаса сознание. – Сколько я наделала глупостей. «Ных». Знаешь, я себя гораздо лучше чувствую, когда говорю такое. «Ныхныхныхныхных». Что это значит, интересно?

Гунилла Доброгор выжидательно посмотрел на Вильяма, который в задумчивости покачивался с пятки на носок.