Правда

- Капрал Ноббс не оборотень, мистер. Вообще никак, даже рядом не лежал. Человек ли он, это другой вопрос, но совершенно точно он не ликр… линко… ликантро… не чертов оборотень!

- Тогда перед чьим же носом я только что разбил вонючую бомбу? – с триумфом спросил Вильям.

Настала тишина. А потом зажурчала тонкая струйка воды.

- Мистер Кость? – позвал Вильям.

- Какую еще вонючую бомбу? – спросил голос. Он звучал несколько напряженно.

- Думаю, ее самым агрессивным элементом было скаллатиновое масло.

- Прямо под носом у оборотня?

- Ну, в общем, да.

- Мистер Ваймс вскипит, взбеленится, взбесится, выйдет из себя, изойдет на какашки Библиотекаря и придумает еще десяток способов быть в ярости, чтобы испытать их на тебе…

- Ну, тогда мне лучше поскорее разыскать собаку лорда Ветинари – прервал его Вильям. Он достал свою чековую книжку. – Я могу дать тебе чек на 50 долларов, это все что у меня есть.

- И что это такое?

- Ну, это вроде долговой расписки, только официально.

- О чудесно – съязвил глубокая Кость – что мне в нем будет толку, когда тебя посадят под замок?

- Прямо сейчас, мистер Кость, два очень неприятных джентльмена ловят по всему городу маленьких терьеров…

- Терьеров? – переспросил Глубокая Кость – Всех терьеров?

- Да, и пока ты…

- Типа, породистых терьеров, или просто всех подряд личностей, хоть немного похожих на терьеров?

- Не похоже, чтобы они изучали родословные. В любом случае, что ты имеешь в виду под "личностями, похожими на терьеров"?

Глубокая Кость снова замолчал.

Вильям повторил:

- Пятьдесят долларов, мистер Кость.

Мешки с соломой сказали:

- Ладно. Сегодня вечером. На мосту Незаконнорожденных. Приходи один. Э… меня там не будет, но тебя найдет… посланник.

- И кому мне отдать чек? – спросил Вильям.

Нет ответа. Он подождал немного и повернулся так, чтобы взглянуть на мешки. Там раздавался какой-то шорох. "Вероятно, крысы" – подумал он, потому что человеку там было спрятаться негде.

Глубокая Кость был очень хитрым клиентом.

Подозрительно вглядываясь в тени, Вильям ушел. Через некоторое время объявился один из служащих на конюшне грумов и принялся загружать мешки с соломой на тележку.

Мешок сказал:

- Эй, положи меня, мистер.

Человек уронил мешок на пол, и осторожно развязал его.

Из мешка выбрался небольшой, похожий на терьера пес, и принялся отряхиваться от приставшей к шкуре соломы.

Мистер Хобсон не поощрял в своих служащих такие качества, как независимое мышление и пытливый ум, а поэтому за 50 центов в день плюс столько овса, сколько сможешь украсть, он их и не получал. Грум, вытаращив глаза, уставился на пса.

- Это ты сказал? – спросил он.

- К'нечно, нет – ответил пес – Собаки не умеют говорить. Ты что, тупой, или как? Эт' над тобой кто-то шутки шутит. Б'тылка пива, б'тылка пива, в'пил в'но.

- Хочешь сказать, чревовещание? Я видел как-то чревовещателя, в балагане.

- Прямо в точку. Так и думай дальше.

Грум огляделся.

- Это твои штучки, Том? – спросил он.

- Ага, это я, Том – сказал пес – Я научился этой шутке по книжке. Чревовещать под видом безобидной маленькой собачки, которая вообще не умеет говорить.

- Что? Ты никогда не рассказывал мне, что умеешь читать!

- Там картинки были – поспешно сказал пес – Нарисовано, как язык и зубы использовать. Чертовски легко понять. О, а теперь маленькая собачка пойдет прочь…

Пес бочком направился к двери.

- Фуу, - вроде бы проворчал он – парочка больших пальцев, и вот они уже мнят себя царями чертовой природы.

И умчался прочь.

- Как это работает? – спросила Сахарисса и постаралась сделать умное лицо. Гораздо лучше было размышлять о технических проблемах, чем думать о том, что сюда могут снова ворваться те странные люди.

- Медленно – пробормотал Доброгор, возившийся с печатным прессом. – Ты понимаешь, что это значит? Каждый номер нам приходится печатать гораздо дольше, чем раньше.

- Фы хотеть цфет, я дать фам цфет. – угрюмо возразил Отто – Про скорость фы ничего не гофорили.

Сахарисса снова поглядела на экспериментальный иконограф. Большинство картин сейчас рисовалось в цвете. Только самые дешевые импы рисовали черно-белые картинки, хотя Отто и утверждал, будто монохромная живопись является "самостоятельной формой искусстфа". Но печатать цветные картинки…

На краю иконографа сидели четыре импа, он курили, передавая друг другу крошечную сигарету, и с любопытством наблюдали, как работает пресс. Трое из них были в очках из цветного стекла – красного, синего и желтого.

- А зеленого нет… - сказала она – значит… если перед иконографом окажется что-то зеленое, тогда – я правильно понимаю? – вот он, Гэтри, увидит… синюю составляющую зеленого, и нарисует ее на своей картинке синим цветом, - один из импов приветственно помахал ей рукой – Антон же увидит желтую составляющую, и нарисует ее, а потом вы пропускаете все это через пресс…

- …очень, очень медленно – пробормотал Доброгор – быстрее было бы обежать адреса наших читателей и рассказать им новости.