Правда Бориса (СИ)

Ворота тут же распахнулись настежь. В них вошли государь Федор Иванович с Иваном Губовым. Одет он был в ненавистный ему белый кремлевский камзол. Высокую шапку держал в руках.

Из палат выбежал в длинном китайском халате Иван Петрович Шуйский. Наступил на полу, чуть было не упал, низко склонился:

- Почто милостью своей пожаловал? Велю сейчас же стол накрывать.

-Знаю я, как ты гостей встречаешь,-ответил, смеясь государь.-Так что уж потерплю. И не ты мне теперь потребен, а Мишатка Губов, жилец твой.

-Эй, зовите немедля Михайло Губова,- крикнул своим людям, раскрасневшийся от нелестных слов князь. Он выпрямился, вонзился в царя острыми, как татарские стрелы, глазами, ожидая еще каких указаний. Но более ничего не последовало. Федор с Иваном отошли в сторону, принялись о чем-то шептаться.

Михаил выбежал из поварской палаты, сразу заключил брата в объятия. И только потом через плечо Ивана увидел царя. Приложил руку к груди, наклонил голову.

-А почему в ноги мне не падаешь?- спросил, прищурившись Федор.

-То теперь непотребные манеры, государь,-ответил Михаил.

-Мане-еры,- протянул царь.-Слов-то каких тут нахватался. Ты научил, Иван Петрович?

Князь приложил две руки к сердцу, замотал головой, будто отряхивался от мух, замычал невнятное.

- Токмо из-за брата тебя прощаю,- сказал государь Михаилу, а потом вдруг рассмеялся. - Шучу. Давно пора наши старые, глупые привычки бросать, у европейцев манеры перенимать. И облик. Вот велю всем бороды брить.

-Как же брить, государь? - сглотнул Шуйский.- Сказано же в Стоглаве, кто безбород, тому и должного отпевания не будет.

-А что мне Стоглав? Я свой Стоглав напишу,-ответил Федор Иванович.-Собирайся, Мишатка, со мной поедешь.

-Коня Михаилу приведите!-крикнул дворовым Шуйский.

-Не надобно,- сказал царь.- В моей крытке ему места хватит. Ты лучше скажи, Иван Петрович, для чего хотел брата моей Ирины отравить? Чем тебе Борис-то не угоден?

Шуйский зашатался из стороны в сторону, словно пьяный, тяжело завздыхал.

-Бес попутал, государь,-сказал он наконец.-Но нонче все позади, помирились.

-А ты его видал?

-Кого?

-Беса.

-Н-нет.

-Так чего ж списываешь на того, кого, может, и вовсе нет! Я вот с монахами часто беседую и они его не видали. А вот ты, князь, есть, и твои неблазные делишки всем видны. Вот велю тебе, Иван Петрович, прямо сейчас голову отрубить тем топором, каким курам рубят. Веришь?

-Верю, государь.

-То-то. Ладно, живи, не до тебя покуда.

Когда за царем, Михаилом и Иваном закрылись ворота, Шуйский перекрестился:

"И послал же Бог такого брыдливого правителя. Не поймешь что на уме. Того и гляди, впрямь головы лишишься. Но для начала пусть её Бориска Годунов лишится вместе с сестрицей, а там и до тебя, вымесок, руки дотянутся. Тьфу!"

Федор Иванович стоял на коленях на "царском месте" церкви Вознесения, отбивая поклоны и шепча молитвы перед образами Создателя, Вселенских святых, Московских чудотворцев. Михаил и Иван, пару раз перекрестившись, переминались с ноги на ногу поодаль, ближе к выходу. С открытыми ртами рассматривали роскошный иконостас церкви, причудливый шатровый свод.

-Зачем нас царь сюда приволок?-спрашивал брата Михаил.

В крытке царь рассказывал какие новости принесли ему чернецы из Пскова и Новгорода-мол, опять шведы хотят с Москвой войну затеять. Но о деле ни слова. Иван только пожимал плечами. И он пока ничего не говорил Михаилу, ни о письмах, ни о том, что подьячий Оська, писавший одно из них, неожиданно сломал себе шею.

Царь молился долго. Наконец, когда у братьев уже начали кружиться от ладана головы, он встал с колен.

- Мой дед великий князь Василий молился тут о ниспослании ему наследника. Родился государь Иван Васильевич. И я молюсь, может, смилостивится господь. Не просить же в самом деле у австрийского эрцгерцога другую жену. Сейчас я вам кое-что покажу.

Государь велел служке позвать настоятеля. Прибежал игумен Петр- согбенный, с редкой бороденкой поп в потертой рясе и маленькой, словно детской скуфейке. На его поясе сбоку болтались разного размера ключи.

-Отопри- ка нам, святой отец, подпол. Все ли там цело?

-Сам блюду, как царица Ирина Федоровна велела.

Вышли из церкви, обогнули звонницу. За ней находилась дверь в подвал.

Петр неторопливо перебирал ключи, ища подходящий, потом аккуратно открыл хорошо смазанный деревянным маслом замок. Первым впустил вниз царя.

Особо темно внутри не было, так как в подклеть пробивался свет из нескольких верхних окошек. В подвале ничего интересного не оказалось-какой-то хлам: старые бочки, сломанные церковные канделябры, тряпье.

Настоятель отодвинул в углу сломанную лежанку и бочку с ржавыми скрепами. Под ними оказался люк в еще один подпол. Петр открыл и его. В темень вела широкая лестница. Подпалили толстые свечи, спустились. Здесь, в довольно просторном подвале с низкими белокаменными сводами, вдоль стен стояли покрытые паутиной разнокалиберные сундуки. Их было около дюжины.

-Оставь нас, Петр,- сказал царь настоятелю.

Тот задул свою свечу, стал подниматься по лестнице.

-Люк затворить?-спросил он сверху.