Правда и другая ложь

Живущие среди нас лжецы знают, что ложь должна содержать зерно истины, чтобы стать правдоподобной. Часто бывает достаточно одной капли истины, но она так же важна, как оливка в бокале мартини.

Идея о том, что надо идти искать Марту, пришла Генри в голову, когда он собрался звонить в полицию. Уже взяв в руку телефонную трубку, он вдруг подумал, что для того, чтобы во что-то поверить, надо это что-то реально пережить. Придуманная ложь быстро забывается, и о ней надо постоянно помнить. Это тяжело, и со временем каждая ложь становится неразорвавшейся миной, а значит, очень опасной. Генри очень хорошо знал это на собственном опыте. Забытая ложь долго лежит под поверхностью и ржавеет, ибо ее перестают замечать. Солгавший теряет бдительность, забывает о вранье. Но другие все помнят. Если лжец забывает, где лежит ложь, он должен тщательно обходить весь опасный район. Биография Генри изобиловала такими невзорвавшимися снарядами, и он никогда не касался своего прошлого, ибо это означало ступить на минное поле. Подлинное же переживание надолго сохраняется в памяти. Доверившись этому убеждению, Генри отправился на поиски своей мертвой жены, чтобы прочувствовать тревогу и волнение, какие чувствовал бы на его месте любой порядочный супруг. Вышло так, что он и в самом деле физически плохо себя почувствовал, когда едва не упал в обморок на берегу. Он испытывал настоящее отчаяние, он горько и искренне плакал, и все это видела та женщина. Лучшего нельзя было и предположить.

Все еще растроганный, Генри сел на капкан для куницы и стянул с ног полные песка сапоги. Вода с мокрых носок закапала на пол. Генри бросил взгляд на лестницу. Первые две ступеньки смутно виднелись в лунном свете, остальные терялись в темноте. Наверху уже никто не жил – если не считать куницы, до которой Генри, в общем-то, не было никакого дела. Теперь он будет жить своими воспоминаниями и перестанет писать романы.

Генри подскочил с капкана, словно ошпаренный. Роман! Он же обещал Мореани представить роман в августе. Где рукопись? Как он мог забыть о ней?

Генри бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Перед закрытой дверью комнаты Марты лежал Пончо, уткнувшись носом в деревянный пол. Обычно рукопись лежала на столике рядом с пишущей машинкой. Но сейчас ее там не оказалось. В мусорной корзине было пусто. Генри ничком бросился на пол и заглянул под кровать, потом обыскал шкаф и ванную. Рукописи не было. Он распахнул окно и рванул на себе ворот рубашки – ему вдруг стало нестерпимо жарко. Генри сел на кровать Марты и задумался. В комнату вошел Пончо, улегся рядом и принялся выкусывать шерсть.

Марта все знала наперед. Прежде чем ехать к Бетти, она сожгла рукопись в камине, или нет – она поступила еще хуже – послала ее Мореани, заказной бандеролью и с припиской, сделанной ее замысловато-красивым аккуратным женским почерком. Что-нибудь в таком роде:

Желаю удовольствия от прочтения романа, Клаус. Генри не написал в нем ни единой строчки. Он вообще никогда и ничего не писал. В свое время он не был в состоянии писать даже школьные сочинения. Это не шутка, я совершенно серьезно. Единственное, что мой дражайший супруг смог сделать за годы нашей совместной жизни, – это внебрачного ребенка. Если ты, Бетти, будешь редактировать этот мой последний роман, то будь уверена, что плод в твоем чреве повторит судьбу своего отца. С самого рождения он был совершенно никчемной, никуда не годной личностью. Впрочем, Генри когда-то убил своего отца. При случае спроси его, где похоронена его мать. К тебе, Клаус, у меня одна просьба: если завтра утром меня не будет в живых, то сообщи об этом в полицию.

Генри встал с кровати. Нет. Этого она сделать не могла. Доносительство было не в ее стиле. Мстительность и злоба были чужды Марте, как и жажда славы. На женщине с такими низменными инстинктами Генри никогда бы не женился. Местью Марты станет молчание, которое уже и так, словно слой пыли, лежало на всем. Снова раздался грызущий звук. Да, куница тоже осталась здесь и будет теперь отравлять его существование.