Правда и другая ложь

– Конверт доставили прямо Мореани, – продолжила она. – Это она позвонила гинекологу и попросила прислать протокол и изображение на его адрес в издательстве.

– Айзендрат?

– Это почти наверняка она. Звонила женщина. Она представилась моим именем, она знала мой возраст, адрес и то, что я беременна.

На мгновение Генри повернулся к Бетти спиной и посмотрел на поля. На часах только десять часов утра, но солнце уже припекало. На небе не было ни облачка, лишь одинокий аист кружил на большой высоте. День обещал быть жарким.

– Откуда она могла об этом узнать? – спросил он, не оборачиваясь.

– Точно не от меня. – Она сбросила туфлю и подогнула под себя ногу. – Я не говорила об этом и Мореани. Вообще о моей беременности не знал никто, кроме врача. Между прочим, вчера приходил агент страховой компании и потребовал у меня ключ от машины. Я не смогла его дать.

На фоне окна Бетти не видела глаз Генри, но чувствовала его буравящий взгляд.

– Не смогла? У тебя не осталось ключа?

– Нет. – Она наклонилась и взяла со стола конверт. – Это была твоя идея – заявить об угоне автомобиля. Почему мы ведем себя как преступники, Генри? Почему вместо всего этого мы не можем просто оплакивать твою жену и радоваться нашему ребенку?

Бетти прикрыла ладонью глаза, чтобы видеть Генри.

– Ты можешь отойти от окна? Я тебя не вижу.

Генри опустил электрические жалюзи, и в большой комнате сразу стало темнее и прохладнее. Он снова стал видимым.

– Я иду в полицию, Генри. Больше так продолжаться не может.

– Ах так, – сказал он тихо и добавил после долгой паузы: – Ты знаешь, что тогда произошло?

– Я не знаю, но, может быть, знаешь ты?

Бетти вытащила из конверта компакт-диск. Свет радугой отразился от блестящей поверхности. Она повертела диск в руках. Бетти уже надела панцирь материнства, вдруг стукнуло в голову Генри. Она уже не боится меня, она хочет одного – спасти ребенка.

– Честно говоря, мне абсолютно все равно, что произошло, – продолжила Бетти. – Думаю, что правда – это наш лучший выбор. Я не хочу, чтобы мой ребенок появился на свет в тюрьме. Надеюсь, ты тоже этого не хочешь?

Генри уставился на серебристый диск в руке Бетти. Все началось с этого изображения. С маленькой фотографии кусочка живой плоти размером не больше спичечного коробка. При виде плода в Генри проснулся демон, его старый приятель и хранитель. Иди за мной, шепнул он, и Генри последовал за ним. С демоном он приехал к скалам, чтобы убить свою жену, демон завлек его на чердак, где его до сих пор ждет куница. Именно демон посоветовал ему выбрать поворот, за которым он подстерег своего врага, и вот теперь демон нашептывает ему коварный план.

– Роман готов.

Бетти удивленно посмотрела на Генри.

– В самом деле?

– Да, я как-то сразу увидел конец. Я сел и дописал его. За одну ночь.

Она положила диск на стол.

– Не могу в это поверить. Можно я его почитаю?

– Безусловно. Прочитай его, скажи, что ты о нем думаешь, а потом мы отметим это дело.

Генри подошел к письменному столу и взял рукопись. Взвесив ее на ладони, он протянул пачку листов Бетти.

– У меня не было времени перепечатать рукопись на компьютере, так что это единственный экземпляр. Копий у меня нет.

Он заметил, что Бетти хочет что-то возразить, и поднял руку.

– Я хочу, чтобы ты прочитала роман, прежде чем покажешь его Мореани. Потом мы пойдем в полицию и покончим с этим делом. А теперь… – Генри сел рядом с Бетти на диван и взял в руки диск, – покажи мне нашего ребенка.

XVI

«Дрина» мерно покачивалась на мертвой зыби. По гавани гулял западный ветер. Обрадин сунул вскрытую консервную банку под патрубок выпуска масла и осторожно открыл кран. Может быть, смена масла поможет дизелю, а может, это последняя смена масла. Обрадин сложил губы и попытался насвистеть любимую мелодию, но получилось лишь невыразительное шипение. Новыми резцами он мог превосходно откусывать пищу, зубы перестали реагировать на холод, но свистеть он разучился.

Черное от изъеденного металла масло потекло в банку, сверкая на солнце, лучи которого падали в машинное отделение через открытый люк. Обрадин окунул палец в масло и испытующе растер его по ладони. Машинное отделение накрыла темная тень. Обрадин медленно поднял свой массивный череп, взглянул вверх и увидел Генри, который стоял на краю люка, скрестив руки на груди. Шляпа была надвинута на глаза. По выражению лица Генри Обрадин понял, что случилось что-то серьезное.

Генри затянулся дымом и окинул взглядом причальную стенку.

– Мне придется уехать отсюда, друг мой.

Обрадин смотрел на струйки дыма, вытекавшие из ноздрей Генри, словно пар на морозе. Дым вился в воздухе и исчезал над зелеными от водорослей сетями. Нельзя было придумать места для мужского разговора лучше, чем его качающаяся на волнах и прекрасная в своем уродстве «Дрина».