Правда и ложь истории. Мифы и тайные смыслы ХХ века

То, что обнищание в России в военные годы привело к революции, хорошо известно, потому что революция там имела успех и завершилась созданием Советского Союза. Но не только в России, но почти во всех воюющих и даже в нейтральных странах Великая война привела к растущему обнищанию, которое неизбежно создавало революционную ситуацию. В Германии, Франции, Великобритании и Италии солдаты и мирные жители к 1917 году были по горло сыты войной и принесенными ею страданиями и, полные горечи, направили свою вражду против элит, которые втянули их страну в войну. Они выражали свое недовольство политиками, которые во время войны правили все более и более диктаторскими методами. Они были в бешенстве от генералов вроде Дугласа Хейга, Роберта Нивеля и Эриха Людендорфа, которые своей политикой привели к гибели сотни тысяч людей. Они слали проклятия в адрес капиталистов, которые получали огромные дивиденды от войны, и священнослужителей, которые благословляли эту войну как новый крестовый поход. Во всех этих странах люди хотели радикальных перемен, и в них ситуация тоже была «беременна» революцией.

Поэтому пример большевиков произвел большое впечатление. Во Франции, Великобритании и Италии прошли забастовки фронтовиков и заводских рабочих, не скрывавших свое восхищение и симпатии к русским революционерам. Довольно быстро стало ясно, что они готовы последовать большевистскому примеру и покончить с продолжавшейся бойней — и с капиталистической системой, за эту бойню ответственной. В письме к премьер-министру Франции Клемансо весной 1919 года его британский коллега Ллойд Джордж жаловался на то, что «война порождает глубокое чувство недовольства, гнева и готовности восстать среди рабочего люда», что «призрак революции бродит по всей Европе», что «по всей Европе, от края и до края, люди задаются вопросом о целесообразности существующего экономического порядка».

В Германии и Венгрии дело фактически дошло до революций. Их кроваво подавили, но с большими усилиями. Гораздо менее известно, что в 1918–1919 годах революционные ситуации создались также и в Великобритании, Франции, Италии, Бельгии и даже в Нидерландах и Швейцарии. Лишь поспешно проведенные демократические реформы в политической и социальной областях, такие как восьмичасовой рабочий день и расширение избирательного права, помогли предотвратить перерастание этих ситуаций в настоящие революции.

В Соединенных Штатах Октябрьская революция также вызвала большой интерес и энтузиазм, свидетелем тому стал успех книги Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Война привела к погружению в нищету многих и до того бедных американцев, в том числе, конечно, и наиболее эксплуатируемых — афроамериканцев. Многие из них надеялись на радикальные социально-экономические и политические перемены. Это привело к псевдореволюционному Красному лету 1919 года с забастовками (в которых участвовала, к примеру, даже бостонская полиция) и расовыми беспорядками. Но революции так и не произошло, в основном из-за беспощадных репрессий со стороны государства, известных как Красная паника, когда массово происходили незаконные аресты, депортации и применение силы, в частности, печально известного Ку-клукс-клана. Разрыв между реформистскими и революционными социалистами и отсутствие солидарности между белыми и черными революционерами также привели к тому, что до революции дело не дошло.

Примечательно также, что как в США, так и в Европе большевизм связывали с еврейством. Большевизм был одной из форм социализма, идеологией, разработанной евреем Карлом Марксом, и многие другие евреи сыграли важную роль в большевизме, Лев Троцкий, например. Это привело к появлению концепции «иудео-большевизма», идее о том, что это евреи несут на себе ответственность за Октябрьскую революцию и, таким образом, контрреволюционный антибольшевизм стал связан с антисемитизмом. Самый известный пример приверженца такого подхода — промышленник Генри Форд, автор крайне антисемитского опуса «Международный еврей». Эта книга относится к самому началу 1920-х годов, вскоре она была переведена на немецкий язык и оказала большое влияние на Гитлера.

Поскольку афроамериканцы из-за своего неблагополучного положения испытывали еще больше энтузиазма по отношению к Октябрьской революции, американский антибольшевизм обрел вторую идеологическую составляющую, а именно — расизм в отношении чернокожих. Таким образом, старая американская теория и практика превосходства белых была поставлена на службу контрреволюционерам, когда американский капитализм почувствовал угрозу большевизма и всех остальных форм социализма. Далеко не случайно «красное лето» обернулось расовыми беспорядками. В течение межвоенного периода Советский Союз стал маяком надежды для чернокожих американцев, в то время как сторонники превосходства белых с восхищением смотрели в сторону нацистской Германии, которая открыто и гордо пропагандировала расовую ненависть.