Правда и Небыль

Сибиряк ему нравился. Находиться рядом с Александром было комфортно — примерно как гулять с ньюфаундлендом: сильный, но совершенно не агрессивный зверь, от которого не ждёшь плохого. «Нестеснительный, но не наглый», — сформулировал для себя Юрьев. Он вёл себя естественно, не стыдился своей провинциальности, с интересом реагировал на незнакомое, но обо всём имел своё мнение. Однако было в Саше и что-то не до конца понятное. Следы сведённой татуировки на левой руке. Спрашивать о ней Сашу в лоб было как-то не очень тактично. Наводящие вопросы о своём недавнем прошлом сибиряк не то что игнорировал, но как-то ловко обходил, словно опытный шкипер, огибающий рифы, забалтывая собеседника какими-то мелкими деталями. Подозрительно…

От размышлений Юрьева отвлёк длинный гудок. Кто-то рвался вперёд. Через несколько секунд длинная чёрная машина с шумом унеслась куда-то вдаль.

— Кто проехал такой резкий? «Майбах»? — спросил сибиряк. И сам себе ответил: — «Майбах». Красивая машина. Только вот цена неинтересная. Ваше авто по соотношению цена — качество получше будет.

— Мне как-то всё равно. — Алексей Михайлович пожал плечами. — Что в банке дадут, на том и езжу. Мы вообще-то и «майбах» купить можем.

Только зачем? Для понтов? Машина — не роскошь. Роскошь — это средства на её приобретение и передвижение. Как выражается Иван Иванович, перед светофором все равны. А их в Москве много. Так что практической разницы…

— Иван Иванович? С которым вы меня в музее познакомили? — уточнил Саша. Дождавшись утвердительного кивка, он долго крутил в своих могучих руках телефон, казавшийся игрушкой, и вдруг задал довольно неожиданный и странный вопрос, перейдя с собеседником на «ты»: — Михалыч, не моё дело, наверное… А ты ему доверяешь?

Юрьев посмотрел на сибиряка с укоризной:

— Он начальник безопасности банка. Занимается, на секундочку, ещё и моей личной охраной. Если ему не доверять, то кому тогда вообще верить можно? — Банкир вернул вопрос собеседнику.

— Мм… Вот как… И всё нормально? — продолжал допытываться сибиряк. — То есть ты знаешь, и ничего? Лишь бы дело делал?

— Что знаю? — не понял банкир.

Сибиряк немного поколебался, потом махнул рукой:

— А, ерунда. Показалось, наверное. Я его видел-то всего ничего. Ладно, проехали.

— Тронул — ходи, — заинтересовался руководитель банка. — Что с Ивановичем не так?

— Напряжённый он какой-то, — нехотя выдавил из себя Саша. — У него с семьёй всё хорошо?

Тут Юрьев понял, что Саша, несмотря на свои психологические дарования, не умеет врать. Было видно, что он сочинил своё объяснение наспех, вот прямо сейчас. А может, и не сочинил, а сказал какую-то часть правды — только самую неважную.

— У Гоманькова нет семьи, — вздохнул Алексей Михайлович, тоном давая понять, что не хочет вдаваться в подробности.

— Вон оно что… — проговорил Саша. — Понятно… Не моё дело.

Машина затормозила.

— Приехали, — доложил Сан Саныч, затормозив у метро «Парк Академика Сахарова».

— Что завтра планируете? — спросил Саша, выходя из машины и вернувшись как ни в чем не бывало к вежливому обращению на «вы». — Если будет окошечко, дайте мне знать, договорить хотелось, где деньги лучше хранить. Ну и по бизнесу посоветоваться.

— Хорошо. Может, и увидимся, — уже машинально пообещал Юрьев, прощаясь со своим попутчиком.

Некоторая навязчивость родственника жены из провинции начала немного раздражать его. Банкир даже пожалел, что взял на борт пассажира, который оказался не таким-то уж и простым. Этого человека он впервые увидел сегодня утром. «А кто он такой вообще? Что я о нём знаю?» — спросил себя Алексей Михайлович. Он постарался насколько возможно восстановить в памяти ключевые моменты того, что наговорил ему попутчик, разложить наиболее существенные факты по полочкам и проанализировать их специальным методом, которому научил его коллега по предыдущему месту работы, полковник Зверобоев. Этот метод давал результат: расплывчатое облако информации укладывалось в ровные графы. А главное, становилось видно, чего собеседник не сказал и где слукавил. Со слов попутчика вырисовывалась примерно такая его биография.

Сибиряк Саша, он же Алешандре Хосе Карлос Камаргу, родился в Лиссабоне в 1970 году. Его отец был видным человеком в компартии Португалии, в 1969 году посетившим СССР вместе с делегацией коммунистов. В Москве он встретил девушку Юлю, переводчицу, в которую влюбился без памяти, до потери сознания. Подобное случалось с ним примерно раз в два-три месяца. Девушка, к сожалению, об этом не знала. Она приняла неистовую страсть португальца за чистую монету. А может быть, ей просто хотелось уехать из СССР. Или Комитету госбезопасности было интересно иметь рядом с видным португальским коммунистом девушку Юлю, на которую никто не мог подумать, что она — молодая, но опытная агентесса. Так или иначе, любящие сердца преодолели препоны и уехали в Лиссабон, где у счастливой пары родился мальчик.