Правда истории. Гибель царской семьи

Организаторы убийства считали не менее важным, чем его осуществление, уничтожение останков или захоронение их таким образом, чтобы предотвратить возможность их обнаружения и получения доказательств, что убит не только бывший Император. Казалось бы, что уполномоченному центра было важно проследить за надежностью захоронения. Но не был ли связан спешный отъезд Лисицына из Екатеринбурга с возможным заездом в Алапаевск, куда, по некоторым данным, отправлялся представитель областного руководства Н. И. Уфимцев и где в соответствии с телеграфным приказом Г. И. Сафарова (по другим данным, он с Уфимцевым или без него сам выезжал на место) было подготовлено убийство Великих Князей? Оно совершено было сутками позднее, в ночь с 17 на 18 июля. Из Алапаевска Лисицын мог выехать через Нижний Тагил — Пермь в Москву, но уже на сутки позднее. Однако версия о выезде Лисицына в Алапаевск все же более чем проблематична. Скорее всего, этого не произошло и кроме контроля за убийством Царской Семьи и, вероятно, захоронением трупов в его план «операции» входила только срочная доставка в Москву важнейших документов и абсолютно точной, личной информации об убийстве Семьи и его обстоятельствах.

Есть основания считать, что документы Лисицыным и его помощниками отыскивались и изымались во время самого расстрела и погрузки трупов на грузовую машину. Как свидетельствуют участвовавшие в расстреле чекисты из внутренней охраны В. Н. Нетребин и А. Г. Кабанов, и они, и их товарищи, отказавшиеся стрелять в Романовых, были переведены в нижний этаж. Вход оттуда в верхний этаж дома на время убийства, выноса и погрузки трупов был закрыт. Когда же они вошли туда, по прошествии, вероятно, не менее часа, в комнатах уже все было перерыто и разбросано²¹. В то же время следствие выявило факт проникновения в дом, на верхний этаж с мерами большой предосторожности группы новых людей во главе с человеком «с черной как смоль бородой»²². После отправки трупов, рано утром 17 июля, чекистская внутренняя охрана стала собирать в помещениях дома и в сарае (каретнике) ценное имущество для сортировки, упаковки и последующей отправки в Москву. Дневников Николая Александровича и Александры Федоровны, по крайней мере текущих, всей переписки обнаружено уже не было. Можно полагать, что Лисицын со своей командой успел захватить все наиболее важные документы.

Факт приезда вместе с Голощекиным представителя центра с командой исследователями не был выявлен. Не обращалось внимания на соответствующие места книги Р. Вильтона «Последние дни Романовых», где довольно определенно говорится об этом: «...За последним (Голощекиным. — И. П.) должен был следовать человек "с черной, как смоль, бородой" для того, чтобы удостовериться в исполнении приказания об убийстве императорской семьи»; «Еврей "с черной, как смоль, бородой прибывший, по-видимому из Москвы с собственной охраной к моменту убийства в обстановке крайней таинственности»²³. Вильтон, участвовавший в следствии, пользовался, видимо, не только его результатами, но и дополнительными сведениями. Как видный журналист, отлично знавший русский язык, он общался с иностранными представителями, в частности с английским консулом Т. Г. Престоном; с жителями города, в том числе железнодорожниками. Его данные очень ценны. Как видим, он оказался весьма проницательным. Личность и миссия Лисицына были действительно предельно засекречены, поскольку были связаны с решением об убийстве, принятым именно в Москве, Лениным, Свердловым и «иже с ними». Об этом не обмолвился в записке и своем докладе Юровский, он хранил тайну до конца, как и его помощники. Строжайшая засекреченность Лисицына лишала следствие и исследователей возможности привлечь и проанализировать особо ценный, определяющий пласт данных о решении судьбы Семьи Романовых именно вождями большевизма, и более того — вовлеченности их в реализацию убийства Царской Семьи через своего личного представителя.