Правда истории. Гибель царской семьи

Таким образом, как ни засекречены были Лисицын и его команда ВЧК, теперь известно, что Ленин, Свердлов, Дзержинский оставили дополнительный и крупный след в руководстве цареубийством напрямую. Так когда же и кем, на каком уровне в Екатеринбурге был решен вопрос об убийстве Царской Семьи и в каком виде, контексте? С уверенностью констатируем: по приезде Ш. И. Голощекина 14 июля вечером узким кругом уральского коммунистического руководства, как значится и в любопытном, хотя и спорном, документе, с 1950-х годов публиковавшемся на Западе, а в последние годы и в России, — «Протоколе заседания исполнительного комитета Коммунистической партии Урала и Военно-революционного комитета» от 14 июля. Впервые он был опубликован в западногерманской еженедельной газете «7 Tage», будучи переданным ей Иоганном Мейером с воспоминаниями, изданными на русском языке в США в 1977 г., несколько раньше — в фотокопии — наряду с другими документами в сборнике «Письма Царской семьи из заточения» в 1974 г. Воспоминания И. П. Мейера вышли в свет в 1990 г. и в России. Названный и другие документы, как и сведения, содержащиеся в воспоминаниях Мейера, большинством авторов отвергаются как фальсифицированные²⁸. Особенно негативно к ним отнесся американский историк, выходец из семьи российских эмигрантов П. Н. Пагануцци. «По всей вероятности, — писал он, — Мейер, как военнопленный, содержался в Екатеринбурге и находился там летом 1918 года, но к убийству царской семьи вместе со своим «мифическим героем» — Мебиусом, не имел никакого отношения»²⁹. Пагануцци не совсем понимает, на какую вершину системы большевизма, особенно карательной, в годы гражданской войны выплеснули события многих военнопленных Австро-Венгерской армии, из среды которых вышел Мейер. Лишь некоторые авторы приводят документы и сведения из публикаций Мейера, но ставят их под сомнение³⁰, отдельные же, например Г. Б. Зайцев, В. Л. Попов и авторы появившейся в конце 1990-х гг. книги «Спасение цесаревича Алексея» принимают публикации Мейера за совершенно достоверные³¹. Учитывая, что Зайцев — екатеринбургский автор, следует признать несостоятельным заявление М. Хейфеца, будто Е. Е. Алферьев, опубликовавший материалы И. Мейера, «явно уличен сегодняшними екатеринбургскими историками в публикации поддельных документов: мог сфабриковать и эти фамилии»³² (речь идет о ряде нерусских, венгерских военнопленных). Большинство же авторов и документы, и воспоминания Мейера просто обходят стороной: или не знают о них, или игнорируют. Между тем они, данные в них представляют ценность и должны привлечь к себе пристальное внимание. Значение их, как представляется, весьма велико, если даже они частью сфабрикованы. Но прежде чем приводить и анализировать упомянутый «Протокол» и другие документы, следует остановиться на личности Мейера и его воспоминаниях.

Иоганн Мейер, которого в России звали Иваном Петровичем, был австрийским военнопленным. По его словам, он был прислан в Екатеринбург в качестве представителя интернациональной бригады, как иногда именовали многочисленные формирования в Сибири из военнопленных, отступивших на Урал, был введен в состав Уральского облсовета и в городе был на виду³³. Мейер много рассказывал об Александре Мебиусе, по его сведениям — начальнике Революционного штаба, задействованного в организации охраны и казни Царской Семьи. Он утверждает, что в августе 1918 г. Мебиус выехал из Нижнего Тагила на один из фронтовых участков и там погиб, а сам мемуарист с документами, полученными перед тем для доставки в Москву, направился туда же. По утверждению Мейера, он не смог выявить инстанцию, в которую можно было бы сдать документы, хранил их при себе и в 1925 г. увез в Германию, не публиковал их и там много лет.