Правда истории. Гибель царской семьи

Загадочный А. Е. Лисицын прибыл в Екатеринбург со специальной командой, сформированной по распоряжению Ф. Э. Дзержинского из иностранцев, бывших военнопленных, с которыми, как утверждается в документах, общаться можно было только по-немецки. («Я и был выбран для поездки в Екатеринбург именно потому что хорошо владею немецким языком, так как меня сопровождала команда, понимающая только по-немецки», — отмечал Лисицын²⁴.) Кем могли быть члены чекистской команды, понимающие только по-немецки? Опять же австро-венграми: мадьярами и австрийскими немцами (австрийцами), ибо привлекать в операцию германских немцев для большевиков, скрывающих свои действия по уничтожению Царской Семьи, «немецких принцесс», было опасно: могла произойти утечка информации (да и вероятность отказа немецких военнопленных, знающих о позициях своего правительства по этому вопросу, от выполнения приказов была велика). Итак, вновь мадьяры и австрийцы! Имеются данные о приезде в Екатеринбург особой, московской команды во главе с человеком в гражданской одежде, пребывании ее по крайней мере 16 июля в Американской гостинице, в облчека, а в ночь расстрела — ив доме Ипатьева. В свое время автор, изучая историю революционного, в том числе большевистского, движения в тылу белых за линией Восточного фронта, на протяжении многих лет встречался с его видными участниками, беседовал и переписывался с ними. Вел переписку и встречался в Москве и Екатеринбурге (на квартире Р. И. Валек) с Е. Л. Мельтцер, которая была женой В. Д. Тверитина, видного большевика. Тверитин во главе большой группы, включающей и Мельтцер, в июле был оставлен Уральским обкомом РКП(б) с участием сибирских партийных активистов, эвакуировавшихся на Урал, в Екатеринбурге для нелегальной работы. Техническая подготовка группы проводилась с участием сотрудников облчека. Мельтцер рассказывала автору (и в одном из писем Р. И. Валек), что 16 июля при посещении с Тверитиным облчека видела особую команду и узнала, что она прибыла перед этим из Москвы. Скорей всего это и были люди Лисицына, ВЧК. Бывшие бойцы внешней охраны также рассказывали, что в последние дни (или в самый последний день) перед расстрелом узников ДОНа в нем появился совершенно новый человек, которого с 17 июля они уже не видели. Судя по описанию, он был именно тем самым — «с черной, как смоль, бородой». Разводящий А. А. Якимов на допросе показывал, что этот человек пришел 16 июля, и дал описание его внешности: «Лет 30, низенький, плотный, нос имел длинный, волосы, глаза и брови черные, средней величины, лицом смуглый. Похож он был на еврея». Он общался с Юровским, с «латышами», то есть охранниками-чекистами, принимаемыми за латышей, разговаривал с ними не на русском языке, «а как-то по-другому, как будто по-жидовски»²⁵. Якимов, некоторое время являвшийся и начальником внешней охраны, вхожий во внутренние помещения дома Ипатьева, в комендантскую, хорошо знал приходивших туда начальствующих лиц и не мог спутать этого жгучего брюнета ни с Голощекиным, ни с Белобородовым, ни с Войковым. Да и выглядели они совсем по-другому. Есть основания предполагать, что это и был А. Е. Лисицын или тот, кто скрывался под этим именем. Как уже отмечалось, он сам позднее рассказывал, что при встрече Юровский заговорил с ним по-немецки, приняв его за иностранца в связи с тем, что тот с командой общался только на немецком. Лисицын знал также идиш, и поскольку, как он отмечал, Юровский и Голощекин разговаривали между собой на идиш, очевидно чтобы их не понимала охрана, он тоже перешел на этот язык²⁶. Все это лишние доказательства того, что представитель Свердлова, Дзержинского и стоявшего за ними Ленина Лисицын в полной мере вошел в дела ДОНа, в подготовку кровавой акции, общался не только с Голощекиным и Юровским, но и с командой внутренней охраны, с будущими убийцами. Он осваивался с помещениями Ипатьевского особняка. Кто знает: может быть, он осматривал и комнаты с заключенными, пожелал увидеть воочию бывшую Царскую Чету. К сожалению, дневниковые записи Николая II за 14-16 июля отсутствуют, может быть, были изъяты чекистами. В дневнике Александры Федоровны появление нового человека не зафиксировано. Но оно могло быть воспринято, пройти незамеченным как «сование носа в комнату» одного из «латышей» внутренней охраны. К сказанному о приходе 16 июля в дом Ипатьева нового лица необходимо добавить, что в следственных материалах остались некоторые данные о том, что перед убийством, когда заключенных через двор из верхнего этажа увели в нижний, туда с максимальными мерами предосторожности прошмыгнула какая-то новая команда²⁷. Лисицыну и его команде (если не всей, то части ее), естественно, надо было быть в доме и для контроля над действиями местных чекистов, для подстраховки осуществления акции расстрела, и для изъятия нужных предметов, документов. Как будет показано далее, есть сведения об участии Лисицына (человека с черной бородой) и московской команды военных и в первоначальном захоронении трупов.