Правда истории или мифология? Пограничные войска НКВД в начале Великой Отечественной

Но самым весомым аргументом в пользу того, что мои предположения на этот счет верны, может служить статистика потерь Действующих фронтов Красной армии в 1941 году. Судя по ней, доля общих потерь фронтов за 1941 год по отношению к численности личного состава на начало боевых действий составляла: по Ленинградскому фронту — более 71 %; по Карельскому — свыше 56 %; по Северо-Западному — 73,1 %; по Западному — более 190 %; по Юго-Западному — 93,9 % и по Южному — 70 %[237].

Сравнив эти показатели с теми, которые приведены в таблице по состоянию на 1.04.1942, трудно не заметить их существенных различий. К примеру, если войска Северо-Западного фронта за шесть месяцев 1941 года потеряли 73,1 % своей предвоенной численности, то Прибалтийский пограничный округ за 9 месяцев войны — якобы всего лишь 38,4 % личного состава. Юго-Западный фронт за этот же период потерял 93,9 % военнослужащих, а Украинский пограничный округ за значительно больший период — только 40,8 %. Подобная картина наблюдается и по некоторым другим округам. Думается, что любому здравомыслящему человеку понятно, что подобного не могло быть. Ведь практически до конца 1941 года пограничные части находились в полном подчинении Военных Советов фронтов, в силу чего доля их потерь не могла существенно отличаться от общефронтовой. Досадной ошибкой также можно считать упоминание в ранее приведенной таблице такого термина, как «Западный пограничный округ». Такого округа в составе Пограничных войск НКВД СССР в годы войны не было.

Когда речь заходит о потерях среди офицеров-пограничников, в исторической литературе чаще всего приводятся следующие цифры: погибло и умерло от ран 1 178 чел., пропало без вести 3 055 чел. Таким образом, безвозвратные потери среди этой категории пограничников составили 4 233 человека[238]. Но, в работе доктора исторических наук Ю. Г. Кисловского утверждается, что «в первых неравных боях на границе, погиб, пропал без вести или был пленен каждый второй командир и политработник»[239]. Если учесть, что на западном театре военных действий накануне войны было сосредоточено около 60 % всего личного состава пограничных войск СССР, а общая численность командного, начальствующего и политического состава составляла около 24 тыс. человек, то в данном случае число безвозвратных потерь среди этой категории военнослужащих должно было бы составить не менее 7 тыс. человек.

Все вышеприведенные примеры, надеюсь, убедительно свидетельствуют об очень поверхностном исследовании историками Пограничной службы проблемы потерь пограничных войск в годы войны.

Мне могут возразить, что, мол, в трех томах «Книги памяти пограничников, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов», изданной в 1995 году, учтены поименно все пограничники, погибшие в бою, умершие от ран и пропавшие без вести в тот период. Должен разочаровать тех, кто так считает. Проведенный мною анализ позволяет сделать вывод о том, что почти 30 % фамилий, включенных в это издание, не имеют к пограничным войскам никакого отношения. На его страницах можно встретить фамилии военнослужащих других войск НКВД (по охране железных дорог, особо важных промышленных объектов, оперативных войск) и даже военнослужащих Красной армии. По ошибке или осознанно в число погибших и пропавших без вести в годы войны включены боевые потери пограничных войск так называемой «невоюющей границы» — в Закавказье, Средней Азии, Забайкалье и на Дальнем Востоке. В списках также встречаются фамилии военнослужащих, которые погибли еще в предвоенный период, а также в ходе боев с националистами в Западной Украине, Западной Белоруссии, в Прибалтике и даже после завершения Великой Отечественной войны. Для большей убедительности своих слов приведу всего лишь несколько примеров.