Правда, которую мы сжигаем

— Ты знаешь почему, Рук. Слушай, — снимаю головной убор. — Прошлой ночью я была расстроена и сильно напилась. Я сказала кое-что, что…

— Не-а, — он отталкивается от дверного косяка. — Ты этого не сделаешь.

— Что сделаю? Скажу тебе правду? Разве это не то, чего ты хочешь? Меня нельзя видеться с тобой — ты даже не представляешь, какой ущерб это нанесет. Это все испортит.

— Ты не собираешься сидеть и притворяться, что не приходила ко мне прошлой ночью, плачущей, сломленной, ищущей помощи. Не твой парень, не твой друг, даже не твоя чертова сестра — ты пришела искать меня. Ты не можешь притворяться, что не обещала мне всю свою правду. Маску нельзя снова надеть после того, как я уже увидел, что под ней.

Мое сердце бьется в горле, забивая мои дыхательные пути яростной пульсацией. Я знаю, что он прав, но, Боже, если узнает Истон — если узнает его отец? Весь ад перевернется.

— Это не имеет значения. Я знаю, что я сделала! Это было один раз. Если кто-нибудь узнает — если узнает Истон, — добром это не кончится.

Он широко улыбается, как будто я бросаю ему вызов, чтобы проверить Истона. То, что, я уверена, он сделал бы в мгновение ока, просто ради забавы.

— Думаешь, я боюсь твоего игрушечного мальчика в туфлях-лодочках?

— Не в этом дело, Рук!

— Если это было только на один раз, скажи мне, почему ты не позволила мне сжечь дом у озера? Почему ты отказалась от этого? Давай, ЛТ. Расскажи мне, что ты сказала перед тем, как мы ушли.

Шах и мат.

У него есть я. Он уже знает ответ. Я сказала ему, и я знаю, что он помнит. Он посмотрел на меня так, будто никогда не забудет этого после того, как я это сказала.

— Я-я не могу вспомнить. Я была пьяна, — мою ложь всегда было невозможно распознать, но все, что я умела, вылетело из головы вместе с ним.

— Нет, ты помнишь, — он подходит ко мне ближе, смотрит на меня сверху вниз и поднимает несколько прядей моих волос. — Что это было? Что-то вроде того, что ты не могла этого сделать, потому что теперь это было наше. Это твоя исповедь — это ты сказала прямо перед тем, как блевала на мои ботинки.

Смущение разжигает мои щеки. Эмоции, с которыми я не сталкивалась годами, вспыхивают, когда я рядом с ним, и я ненавижу это, потому что он это знает.

— Ты репетируешь реплики в темноте на вечеринках. Ты не скучная, богатая девушка, как все думают. Я уже видел, что под ней, Сэйдж.

— А ты парень, который считает себя злым. Что он не заслуживает счастья, — думаю я про себя, но не говорю этого вслух. Может, он и не говорил этого вслух, но я вижу это по его лицу.

Расстроенная и раздраженная, я провожу рукой по волосам.

— Да закрой хотя бы эту чертову дверь, — бормочу я, отступая в сторону и закрывая дверь кинозала, окутывая нас тусклым светом.

Он чувствует себя как дома, падает с глухим стуком, садится на мое прежнее место, берет мой сценарий и пролистывает его.

— Так во что ты должна быть одета? Жена Хью Хефнера?

Я смотрю на свой наряд. Обтягивающее черное кожаное платье в паре с подходящими чулками в сеточку определенно излучает атмосферу Playboy Bunny, но крест на моей шее плюс головной убор, который я сняла, делали это довольно очевидным.

— Я монахиня. Лиз — демон, а Мэри — ангел.

— Нет священника, чтобы поддержать тебя? — он изгибает бровь, ухмыляясь и отводя взгляд от страниц.

— Это была вечеринка Истона, но он уехал из города со своим отцом, — я иду обхожу его, затем сажусь на соседнее место, убедившись, что между нами достаточно места.

— Почему я не удивлен, что он изображал из себя самоуверенного?

Я фыркаю, пытаясь не засмеяться, но соглашаюсь, не говоря ни слова.

— Дай угадаю, ты одет как мудак? — спрашиваю я, сопоставляя его приподнятую бровь со своей. Я на секунду осматриваю его наряд вдоль и поперек.

Он коварно проводит языком по верхним зубам, поднимая указательные пальцы к голове и шевеля ими.

— Рожденный с рогами, ЛТ, рожденный с рогами.

Я стараюсь не смотреть слишком пристально, пока он вытаскивает спичку изо рта, выхватывая из-за уха свернутый косяк. Как по волшебству, он поджигает пальцами красный конец спички, и я уверена, что он много лет практиковался в своей спальне, прежде чем у него все получилось.

Когда он вдыхает, из кончика струится дым, грудь расширяется, когда он наполняет легкие, яркое оранжевое свечение.

Запах травы проникает в мои чувства, смелый и сильный. Мне всегда говорили, что она плохо пахнет, но все было наоборот. Она пахнет цветами и наполнена цитрусовыми, от чего у меня покалывает в носу, а во рту текут слюнки от еды, которой не существует.

Густые клубы дыма падают с его губ, когда он выпускает их, и белый смог просачивается вверх по комнате.

— Ты когда-нибудь курила раньше? Или ты ограничиваешься только клубничной водкой? — его голос более хриплый, более резкий, но он кажется гладким на моей коже.

— Никогда не пробовала, но я не против. Просто никогда не было возможности.

Медленными движениями он смотрит на меня, тупой предмет лежит у него во рту, и он показывает мне пальцем.

— Иди сюда.