Правда о 1937 годе. Кто развязал «большой террор»?

Показательно, что Каганович, объявивший на съезде о создании отраслевых отделов, довольно жёстко критиковал «хозяйственников» за бюрократизм. Он отметил необходимость сокращения количества звеньев в управлении промышленностью. Каганович обратил внимание на то, что именно ЦК вынудил Наркомат тяжёлой промышленности провести реорганизацию, выразившуюся в разукрупнении отраслевых главков, ликвидации многих трестов и объединений. Но, по мысли Лазаря Моисеевича, в «самом Наркомтяжпроме всё ещё оргсистема недоработана, там существует ещё… много функциональных секторов».

Здесь Каганович, скорее всего с подачи Сталина, проявил дипломатичность. Он не стал особенно критиковать крупнейший наркомат, который возглавлялся всесильным Орджоникидзе. Зато устроил разнос Наркомату лёгкой промышленности (НКЛП), который был признан, ввиду наличия аж 39 крупных управлений и 60 секторов, «исключительно громоздким». «Железный Лазарь», говоря о раздутом аппарате НКЛП, указывал: «Имеются также главные отраслевые управления, которые не располагают собственной производственной базой (главные управления швейной промышленности, галантерейной и кустарной, полиграфической промышленности и т.п.) Промышленность этих управлений в большинстве своём находится в ведении мест». Ругая НКЛП, Каганович неожиданно и плавно перешёл на хозяйственные наркоматы как таковые: «Я не хочу сказать, что надо удовлетворить стремления многих местных товарищей и передать в ведение мест бесспорно союзные предприятия. Но надо наркоматам в гораздо большей мере опереться на помощь местных советов и исполкомов».

Данные слова встретили аплодисментами некоторые делегаты съезда, очевидно, те самые «местные товарищи». Эти «товарищи» есть наши любимые регионалы. Региональные олигархи пускали слюнки на многие ресурсы экономических наркоматов, и это было причиной серьёзного противоречия между партократами и технократами. Сталин это противоречие мастерски использовал, добившись согласия первых на ослабление последних.

Но этого мало. Вступив в сговор уже с технократами, Сталин ослабил партократов. На это была направлена вторая реорганизация. Она заключалась в упразднении Центральной контрольной комиссии ВКП(б). Это вообще был довольно любопытный монстрик, представляющий гибрид партийной и государственной организации. Полное его название было Центральная контрольная комиссия — Рабоче-крестьянская инспекция. Пожалуй, именно в данном случае сращивание партийного и государственного аппаратов достигло своего апогея.

Теперь Сталин отделил РКИ от ЦКК, преобразовав последний в Комитет партийного контроля при ЦК ВКП(б). Тем самым партконтроль сам попадал под контроль Сталина и аппарата ЦК. Прежний орган ЦКК избирался съездом партии и был зависим от него. Всегда существовала угроза того, что съезд, на котором большинство автоматически принадлежало регионалам, сделает ЦКК неким противовесом Сталину. В принципе это можно было бы сделать и с ЦК, но в ЦК был очень сильный сталинский аппарат, с ним такую операцию было бы провести гораздо сложнее. Позднее КПК в лице своего председателя Н.И. Ежова очень поможет Сталину во внутрипартийной борьбе и установлении эффективного контроля над органами госбезопасности.

Сталин добился ещё одной меры, ослабившей регионалов. После XVII съезда в обкомах, крайкомах и ЦК нацкомпартий были ликвидированы секретариаты. Теперь там дозволялось иметь лишь двух секретарей. А через несколько месяцев ноябрьский пленум ЦК принял постановление, согласно которому обкомы, крайкомы и республиканские ЦК теряли право назначать и смещать секретарей нижестоящих организаций. Данное право переходило к аппарату ЦК.

Это был довольно хитрый манёвр — усилить аппарат ЦК за счёт ослабления ведомственных и региональных сепаратистов. Сталин знал, что главная трудность заключается в обуздании регионалов и технократов, а «свой», центральный аппарат он мог в случае чего урезонить легко.