Правда о деле Гарри Квеберта

Из романа Гарри Л. Квеберта «Истоки зла»

^{(последняя страница)}

Он понял, что ничто никогда не сбудется, что все их надежды напрасны, и написал ей в последний раз. Письма любви кончились, настала пора письма печали. Приходилось смириться. Отныне он будет только ждать. Всю жизнь он будет ждать ее. Но он прекрасно знал, что она больше не вернется. Знал, что больше ее не увидит, не встретит, не услышит.

Он понял, что ничто никогда не сбудется, и написал ей в последний раз.

Моя милая!

Это мое последнее письмо. Мои последние слова. Я пишу, чтобы сказать Вам «прощайте».

С сегодняшнего дня «мы» перестанет существовать. Влюбленные расстаются и не встречаются вновь; так кончаются все истории любви.

Милая моя, мне будет Вас не хватать. Мне будет так Вас не хватать.

Мои глаза плачут. Во мне все горит.

Мы не увидимся больше никогда; мне будет так Вас не хватать.

Надеюсь, Вы будете счастливы.

Я говорю себе, что Вы и я — это был сон, а теперь пора просыпаться.

Мне будет не хватать Вас всю жизнь.

Прощайте. Я люблю Вас так, как больше не буду любить никогда.

12. Человек, который писал картины

— Научитесь любить свои поражения, Маркус, ведь именно они выкуют вас. Только поражения дадут вам в полной мере почувствовать вкус победы.

В день, когда мы приехали в Портленд к сестре Лютера Силле Калеб-Митчелл, стояла прекрасная солнечная погода. Это было 18 июля 2008 года. Семейство Митчелл обитало в прелестном доме неподалеку от холма, на котором располагался центр города. Силла приняла нас на кухне; к нашему приезду на столе уже дымились две одинаковые чашки кофе, а неподалеку лежала стопка семейных альбомов.

Гэхаловуд дозвонился ей накануне. По дороге из Конкорда в Портленд он мне рассказал, что, когда она взяла трубку, ему показалось, что она ждала его звонка.

— Я представился, сказал, что я из полиции, расследую убийство Деборы Купер и Нолы Келлерган и что мне надо встретиться с ней и задать несколько вопросов. Обычно, как только люди слышат слова «полиция штата», они начинают волноваться, спрашивают, что происходит и какое они к этому имеют отношение. А Силла Митчелл только и ответила: «Приезжайте завтра в любое время, я буду дома. Нам нужно поговорить, это важно».

На кухне она сидела напротив нас. Красивая женщина лет пятидесяти, мать двоих детей, прекрасно выглядит и держится необычайно изящно. Ее муж тоже присутствовал при разговоре, но стоял поодаль, словно боялся показаться навязчивым.

— Так что, все это правда? — поинтересовалась она.

— Что именно? — спросил Гэхаловуд.

— То, что я читала в газетах… Все эти жуткие вещи про убитую девочку из Авроры.

— Да. Пресса немного все исказила, но факты именно таковы. Миссис Митчелл, вы, кажется, не удивились моему вчерашнему звонку…

Она погрустнела.

— Я уже говорила вам вчера по телефону: имена в газете не названы, но я поняла, что Э. С. — это Элайджа Стерн. А его шофер — это Лютер. (Она достала вырезку из газеты и прочитала вслух, словно хотела понять то, что ей непонятно.) «Э. С., один из богатейших людей Нью-Гэмпшира, посылал своего шофера в центр города за Нолой, и тот отвозил ее к нему домой, в Конкорд. Спустя тридцать три года одна из подруг Нолы, в то время еще девочка, расскажет, что однажды присутствовала при встрече с этим шофером и что Нола уезжала с ним как на смертную казнь. Юная свидетельница опишет шофера как страшного человека с могучим торсом и изуродованным лицом». Судя по описанию, это мог быть только мой брат.

Она замолчала и подняла на нас взгляд. Она ждала ответа, и Гэхаловуд выложил карты на стол: